Кодумаа

Лариса Йоонас

Стихотворения Ларисы Йоонас можно смело назвать когнитивными. Это тексты, которые живут по своим, особенным, техническим и билингвистическим законам и, кажется, не подчиняются ни времени, ни пространству, ни смерти, ни человеческим страстям. И в то же время удивительно, но в центре всего стоят такие важные для каждого понятия как Человек, Любовь, Жизнь, Смерть, Надежда или Природа. …Природа и Родина (kodumaa – эст.) занимают главное место в лирике автора и, несмотря на то, что «Tundma oma kodumaad» («Узнать свою Родину», – эст.) – единственная в сборнике прямая отсылка к эстонскому языку. Эстонию мы чувствуем осознанно или неосознанно и находим совсем иной, не такой, как она есть на страницах туристических буклетов – статичная, каменная и прохладная. В стихах Ларисы Йоонас Эстония живая, меланхоличная и немножко одинокая.

Лариса Йоонас

Кодумаа

Песни смутных времен

«гладкие плети заката…»

гладкие плети заката

птичек шершавая горсть

не убивайте солдата

он не хозяин а гость

только ошибся порогом

ношу не ту захватил

спутал кривую дорогу

выбился быстро из сил

плещется тьма затаенно

страха холодное дно

плечи давно без погонов

руки отмыты давно

ноги не держат босые

путь бесконечен к жилью

не убивайте родные

просто примите в семью

если же чем виноватый

дайте спокойно уйти

не убивайте солдата

этим его не спасти

«Мой странный век, живущий впопыхах…»

Мой странный век, живущий впопыхах,

с антеннами порезов на руках —

сиротское наследство восковое.

Кормилица и плачет, и поет,

и водку пьет, но это все пройдет.

Дай различить, что тут еще живое.

Как обустроить ветхое жилье?

Опять тряпье, дреколье и ворье,

и улица – как площадь вечевая.

Выходишь утром – бьется под рукой,

не заглушить ни криком, ни тоской,

а молчаливым стол не накрывают.

Как прорастает кожа в орденах

покойники вещают на стенах,

и дурачье внимает неустанно.

Помазанник, усатый и слепой,

безумный голубь бьется над толпой,

и сладкий дым плывет из Туркестана.

*

Не может быть, мы что-то пропустили,

когда красиво ели, тяжко пили,

вповалку спали, яростно дыша.

Держали время, и оно не сбилось.

Чуть-чуть поистаскалось, износилось —

чесотка, золотуха и парша.

Мордасти-страсти, гусли расписные,

и ездовые заднеприводные,

наддай, судьба, поддай еще парку!

Качается треска в текучем дыме,

горчит еда, и водка молча стынет,

и каменеют кони на скаку.

Вот мальчики, готовые на завтрак,

с кольцом в носу идущие на запах —

отечество и поит, и палит.

Туда дрова, обратно только дроги.

Слепой ведет безруких и безногих

и глаукомным оком шевелит.

«волшебное чудо-юдо…»

волшебное чудо-юдо

непривычное среди зимы

пялится с каждой страницы

с наших газетных прилавков

он выловлен в красном море

подвешен за влажный рот

он рыба-кит рыба-щит-и-меч

серп и молот огонь и лед

он почти как подводная лодка

нарушившая закон

в нейтральных водах бившая

полосатым хвостом

все источники сходятся на одном

увидев его каменели

свидетели и из этих свидетелей

не вытащить больше ни слова

а еще говорили тонконогий смерч

ходил по воде поутру

поедая холодные воды

и это тоже был он

одни говорили что это

означает конец времен

другие – грядет холодное лето

а третьи что будет война

прости нас странная рыба

прости нам наше невежество

мы готовы верить любому

принесшему весть о знамении

нам все равно что ты рыба

будь рыбой будь трижды рыбой

будь нашей рыбой надежды

сделай хоть что-нибудь

«небо знаменьями полно…»

небо знаменьями полно

люди внизу как в огне

не растворяется полночь

затвердевает во сне

нет инструмента разрушить

смерзшийся кокон пустой

черной границей по суше

бритвой морской налитой

спит безмятежное племя

тихо в безумном краю

ангелы дремлют над теми

кто на учете в раю

мечутся сонные