СКАЗКА для всех

Про Ивана Смельчака

Сказочная история по мотивам

произведения португальского писателя

Жозе Гомеса Феррейры

«Чудесные приключения Жоана Смельчака»

Однажды, парень такой, жил,

По паспорту – Жоан.

На русский, стало быть, так лад,

Был отроду – Иван.

Тому же имени, под стать —

Джон, Йоган или Жан,

На ливерпульском языке

Немецких парижан.

Жил он в селе, с названием,

Прям скажем, предвзятОм:

«Поплачь и слёзы после сам

глотай свои потом».

Дремучий лес недалеко, —

Как заповедник был.

У слезоглотов про него —

ужасный слух прослыл:

Дракон, мол, там – презлющий,

По десять – ног и крыл.

Любой, кто его встретил бы —

до смерти б не дожил:

Как схватит – пятью лапами,

Которые – не мыл,

И скушает в два горла вас,

в противные семь рыл.

Объектов положение

Обычно таково:

С колючими заборами,

иль вроде бы того.

Отметим, в нашем случае —

Наличие стены.

Граница, как-бы, твёрдая,

была с той стороны.

Никто из местных жителей,

Туда не заходил.

И указатель даже,

никакой не подводил.

Прочней ограды – бремя их,

Привычное своё —

Постылое, тяжёлое,

но всё-таки – житьё.

В сравнении удобном,

Себя могли держать:

– Там чёрте что – не знаем,

и лучше бы не знать!

Достаточно лишь мнения:

– Дыра там, и плевать

– Не наше это дело,

чтоб нос туда совать!

Добавим к чувствам – страху,

Так, – толику, слегка.

К тому ж ещё, никто там,

из них не бЫл пока…

(Мы с вами вкруг да около,

Идём издалека:

Суть в этом – приключения

Ивана Смельчака).

Представьте, если с детства, —

С пелёнок, Ваша мать,

По поводу любому

будет страшно причитать!

Как смелым трудно вырасти!

Ведь легче – трусом стать,

Заставят люди старшие,

себя так «уважать».

Здесь, к слову, – в подтверждение

Родительских основ,

На землю лил всё время дождь,

и прям из облаков!

Плаксивой предысторией,

Гордясь, без дураков,

В садах стояли ИВЫ там,

во веки, всех веков.

Из маршей, самый траурный —

Любимый был. Тем боле,

Олимпиады Слёз, как Гимн —

он стал – по Горькой Доле.

На ней, чтоб грустью и тоской,

Им насладиться вволю, —

Друг другу клали соль они

на свежие мозоли.

По выходным, на скрипках

Стонали музыканты.

Хор носохлюпов жалобно,

в соплях – искал таланты.

В почёте находились,

Там лозунги педантов:

Чтоб ежедневный траур!

Из чёрных лент и бантов!

Однако, говорят ещё:

– «В семье – не без урода».

Довольный радостный Иван,

всем пёрся против хода.

Он как бельмо был, слИшком

ОтлИчен от народа:

Страданий ему – ишь, ты!

– вдруг надоела мода:

Был гОлоден – не унывал,

Когда болел – не плакал.

Всегда был весел от души,

и даже когда какал.

ДругИх – Иван не осуждал.

СупрОтив всех – не вякал.

Но вот заставить себя ныть,

– не мог никак, – хоть на кол!

По горло, он, порядками,

Как говорят, – стал сыт.

Смешно ему, но кажется, —

соплЯми дом покрыт.

Собрался, в общем, с мыслями,

И маме говорит:

– От грустности вокруг уже,

душа моя болит.

Пойду-ка, перелезу я,

За стенку. Разомнусь.

По лесу заповедному

немного пробегусь.

Здоровья только ради,

И сразу же вернусь!

А ныть-стонать, пожалуй,

я после научусь.

Мамаша – сразу в слёзы,

Да горькие, рыдать:

– Ах, как же так? Заставишь ты,

сынок, меня страдать!

И с воплями, давай на всю,

На улицу орать:

– Ой, не ходи! Стой, не пущу!

Послушай твою мать:

– Злодеев больше там,

Чем на лугу травы!

И все мечтают кровь испить,

да так – будь здоровы!

А коли двинешься туда,

И выйдешь из избы —

То, сей же час, я закажу

– тебе и мне гробы.

Напор такой родительский,

Для Вани не был нов.

Решив чего когда себе

– считай внутри готов.

Не препирался с мамой,

Не тратил лишних слов.

Был вечер, спать прилёг он,

а утром – был таков.

К ограде перед лесом,

Вплотную подойдя,

Не удивился надпись там,

такую вот, найдя:

« – Запрещено входить всем,

По жизни кто бродя,

В боЯзни не трепещет,

свой страх не соблюдя»

И в точном соответствии

Запрету самому:

«Оно было – до лампочки»

– указанным ему.

На текст предупреждения,

Во всю его длину,

Он нацарапал весело

– «бе-бе, хрю-хрю, му-му».

Затем, он разбежался

И за лозу схватился,

Потом за выступ на сте