Дыхание. Книга вторая

Ефим Бершадский

Второй том из серии «Дыхание» является продолжением захватывающего мира, открытого читателю Ефимом Бершадским. Мир игр, творческих путешествий, философских изысканий, исследований тайн мышления и загадок окружающего разнообразия. Путешествия с автором по закоулкам маленького городка переходят на новую ступень.

Вторая книга посвящена созданию и изучению фантазийных миров и хитрых языковых игр. Она богата стилями, темами, вопросами и загадками. Беспрерывная игра в ассоциации является её путеводным методом.

И, как и в первом томе, здесь читатель почерпнёт для себя море интересного, неожиданного и занимательного. Ведь «Дыхание» – это не просто роман, а ещё и философский труд, открывающий иной взгляд на обучение и познание.

Ефим Сергеевич Бершадский

Дыхание. Книга вторая

© Е. С. Бершадский, 2018.

* * *

Там рождаются языческие вакханалии, языки мышлений, космогонии…

Там скрещиваются поэзия декаданса, Калигулы стихи, агонии…

Там возносится новый апокриф, Эволюцией слово данное…

Там авангард бесприданный… Богини неисчислимые… Картины мира… Дивные.

I. Чтицы

Анастасия

… – В августе у нас холодало… Лето короткое, а день ещё долгий, ходишь и не можешь насмотреться. Я гуляла днями напролёт, воздух свежий как Ваши грозы, а в небе листочки кружатся… Наша вишня начинала рано желтеть, в те дни для нас начиналась осень. Я срывала себе первый жёлтый листок, на память, и клала себе на стол. И осенью срывала ещё листья, и хранила их, они высыхали и становились хрупкими как хрусталь. Вы слушали, как шуршит в руках сухой осенний лист? В руках, и прикасаясь к коже, я хранила их там, на груди, и несла домой, бережно, ещё живые. А черенок, Вы видели его изгиб, любовались им? А как листья скручиваются внутрь себя, и так и остаются… С тех пор я люблю листья, хотя с ними удлиняется ночь… Я и тут буду собирать их, в Вашем парке, и… А жилки листа, Вы смотрели на них? И на листьях можно рисовать, особенно на ещё живых, и я рисовала, женские головки, своих сестёр… А ягоды, мы заваривали их и пили отвары и настои, дома уже было натоплено, и, замёрзнув, я грелась возле печи, а отец читал нам вслух… Он любил элегии, и сам писал, в детстве я учила его стихи… Мои окна выходили на север, и я не любила бывать утром в своей комнате, и всё время уходила из неё, возвращаясь лишь к вечеру – вечером свет уже казался неважным, зажигали свечи рано, я люблю свечи. Я отпирала окно, и ждала, задует её или нет, а потом задувала сама, и зажигала вновь. Вам нравится прозрачный тающий воск, медленно исчезающий в пламени? Свеча заменяла мне часы, когда сгорала половина, я тушила её и ложилась в постель. Если заходил отец, я старалась не засыпать, он снова читал стихи, он любил писать об ундинах… И думая, что я уже сплю, он вставал у окна, как сейчас стоим мы, и смотрел на бег туч и времени. Во сне я часто слышала, как он читает, далеко, в своей комнате, там висел мамин портрет… Мы растили сестёр вместе, осенью он отпускал меня, а зимой и весной я отпускала его, и сидела и гуляла с ними… Верите, я до сих пор помню, как пахли их губы… Столько лет минуло, а они живы в памяти, вместе с его стихами… И я хочу увидеть Озеро, я услышала о нём ещё от него, когда вишня начнёт желтеть, я поеду к нему, я уже решила, попрошу дать мне лошадь на несколько дней, Вы же разрешите… А Вы любовались самой первой кромкой льда, когда он ещё тонкий как волосы… А весенним ледоходом, когда льдины налезают другу на друга… Торосы… Удивительная природа, как совершенно создала она наш мир, и нас, губы, руки, глаза… Словно и не могло случиться иначе, мы родились, чтобы увидеть, восхититься, любоваться… И каждый из листьев рождается для нас, и я храню их, храню с прошлой осени, у себя на столе… И уже жду других, новых, они чувствуют малейшее дуновение, как тюль моего окна… Вы знаете, я разрисовала его, нарисовала Благовещение, я покажу Вам однажды, когда у Вас найдётся время… А…

– Что?

– Укололась, о свою же… Ничего не случилось, я потерплю. Горничная неправильно воткнула, я спешила. Вашу библиотеку не так легко разыскать новоприбывшей, я расспра