«Здесь, где деревья выросли выше крыш …»

Здесь, где деревья выросли выше крыш —

время остановилось… и звёзды – немного ярче,

чем в том пространстве, откуда ты мне молчишь —

нет, телефон работает, как и раньше

и, даже, почту приносят один раз в день,

но твои письма ко мне, увы, не доходят,

так как ещё не написаны… только тень —

воспоминаний – что-то себе находит —

на проживание – здесь, где пустынный пляж…

дохлая рыба в пене и чьи-то ноги

в мокром песке – художественный антураж,

что заставляет задумываться – в итоге —

в том ли ты месте… туда ли тебя занесло…

Дверь открывается – на пороге с вопросом чайка —

Рыбу брать будете? – и по носу мне крылом…

а на плите кипит от восторга чайник.

    апрель 16. 2018 год

«В другой стране, где нет ни книг, ни птиц…»

В другой стране, где нет ни книг, ни птиц,

где я не, что – жив, но проживаю —

в пределах обозначенных границ…

Кто за стеной живёт, увы, не знаю —

и, видимо, не очень-то хочу

об этом знать – кто дышит там, за стенкой…

поэтому всё чаще я молчу,

чтобы не стать свидетелем – подделкой —

никчёмной жизни – там – за той стеной! —

реальность перевешивает мысли

о том, что перепутал со страной,

по крайней мере – с этим местом – в смысле

перемещения… но некого винить,

поскольку – сам – пожизненно – досрочно,

то есть – вневременно, чтобы ещё пожить…

и, может, птиц послушать – внеурочных.

    апрель 17. 2018 год

Апрель

1

Вот и цветы наметились сквозь траву…

вот и следы разветрились на асфальте —

после зимы… и жизнь – уже – наяву,

и переменам не скажешь уже – Оставьте! —

то есть – пускай останется так, как есть!.. —

мало ли что случится ещё в апреле…

ведь, почтальон приносит дурную весть

не потому что злой – потому что верит —

в белый конверт и лампочку под потолком,

что освещает дорогу ему в подъезде

при доставлении почты… да, и потом —

после того, как вымышленные соседи

перебирают цепочками в след ему…

как колокольчиками на размороженной клумбе,

сообщая, как будто, кому-нибудь – никому —

о наступлении новых – апрельских – будней.

2

Почти маяк – мерцающий фонарь —

на берегу – электрик был не в духе,

когда чинил… и лампочка, как встарь,

качается на проводке. Старухи

ругаются, что к дому не пройти,

когда фонарь – в другую сторону дороги…

и, если гроб придётся пронести,

то не увидишь, даже, куда ноги

поставить следом… чтобы пронести

последний долг или последний камень —

в какую ночь, что некого спросить

и показать – куда-то там – руками…

в какую сторону… и что там впереди.

Фонарь не освещает, даже, трети

ночной дороги… в медленном пути

так просто проходящих не заметить…

не распознать знакомое лицо,

не стать свидетелем рождения и смерти,

так как число неспящих подлецов

соотносимо с цифрами в конверте,

то есть – с потерями, что носит почтальон…

в кармане, в сумке – не его заслуга

в перемещении известий… знал бы он! —

чем всё кончается… Фонарь дрожит с испуга…

и продлевает длинные часы

безвременья в ночное время суток…

Никто не знает – точно – как и мы —

во что обходятся такие вот минуты.

3

В понедельник, на следующий день после Пасхи —

жизнь продолжается – как будто – ни в чём ни бывало…

почти что шёпотом – без всхлипываний и огласки…

молча – как будто – под каменным одеялом…

После Пасхи – слова, как яйца, как пирожки – навынос —

Христос Воскресе! свидетельства очевидцев,

как будто – действительно – ничего не случилось…

и в честь праздника готовы простить убийцу…

в понедельник… участники ищут своей награды —

кто что высмотрел для себя – ещё накануне —

кажется мелочь, но, будто бы дети, рады —

прянику – в виде голубя – Гули-гули…

После, когда дождём омыты уже ступени

и проходящие друг другу в глаза не смотрят —

какая-то женщина отряхивает колени,

простояв всю ночь – с тем самым местом – возле…

В понедельник, когда в другой части города

кто-то – опять – воскликнет – Христос Воскресе! —

она одна обернётся, но оче