Прости меня, Лида

Моей сестре посвящаю

Скоро первое сентября, и Таня первый раз пойдёт в школу, чтобы начать свой долгий путь в образовании. Тане страшно и вместе с тем очень интересно, как это всё будет? В детский сад она никогда не ходила. Весь её коллектив до сегодняшнего дня – это мама с папой, баба, которая периодически приезжала от своей старшей дочери, и сестрёнка Светка с соседскими девчонками. Будущую первоклассницу готовили к школе. Ей купили портфель, ручку, цветные карандаши, тонкие тетрадки в клеточку, в линейку для первого класса, прописи и многое другое, что Таня с любовью перебирала время от времени, пытаясь представить, как она будет учиться. Новые вещи издавали какой-то свой особенный запах, который так нравился девочке. Она нюхала даже свои только что купленные чёрные ботинки.

– Буду аккуратно носить, – нежно поглаживала их Таня.

– Да тебе ненадолго, тут же носки обдерёшь, – парировала мама.

Вот только учебники были приготовлены старые, Светкины, по которым та училась два года назад. Книги утратили свой первозданный лоск, и, чтобы это не бросалось в глаза, их обернули газетами «Тихоокеанская звезда», которые ежедневно приносил поселковский почтальон. «Зачем новые покупать? Эти точно такие же», – говорила мама. Коричневое школьное платье купили в магазине, а фартук сшила соседка. Мама заказала ей только чёрный. «Да зачем этот белый? Один раз сходить в нём первого сентября, а потом выбросить», – аргументировала мама. Тане хотелось быть нарядной, как все, но она смутно представляла масштабы праздника и насколько это важно – иметь белый фартук первого сентября. Оказалось, очень важно! Когда во дворе начальной школы, куда мама привела дочку, все выстроились шеренгами, а первоклассники – впереди всех, Таня увидела, что в чёрном фартуке была она одна на всю огромную школу. Мрачным пятном выделялась девочка среди белой пены праздничных нарядов. Тане казалось, что все взгляды прикованы к её чёрному фартуку. Захотелось сжаться в маленький комочек. Взрослые, выступая по очереди с трибуны, что-то говорили, улыбаясь. Первоклассникам вручили цветы. Тане достался тяжёлый букет с огромными шапками георгинов. Потом всех развели по классам, и девочка впервые увидела свою учительницу – сухонькую пожилую женщину с узлом седых волос на затылке. Её звали Таисия Михайловна. Когда всё закончилось, мама с дочкой отправились домой. По дороге к ним присоединилась знакомая. Втроём они шли по деревянному тротуару мимо аптеки, ещё не очень далеко от школы. Мама рассказывала, как прошел первый в жизни Тани школьный день.

– Вот, букет подарили, – говорила она.

– Да зачем он мне? – вдруг рассудительно сказала Таня и, бросив его в грязь, зашагала дальше в новых чёрных ботинках. Девочка ждала одобрения, но его не последовало. Женщины промолчали, и Таня поняла, что сделала что-то не так. Она недоумевала, почему мама не похвалила её.

Главной в семье была мама. Она громко объявляла своё мнение, которое тотчас становилось общим. «Я строгая, но справедливая. Если б я была учительницей, ох, меня б боялись и любили!» – говорила мама. Да уж, мамину строгость Таня со Светой испытали на себе не раз. Старый офицерский ремень с блестящей пряжкой, оставшийся со времён службы отца в армии, висел на гвозде на стене. Не очень часто, но, бывало, он использовался мамой в благородном деле воспитания детей.

– Под забором подыхать будешь, – грубо, но образно говорил отец, не согласный с методами жены.

– Посмотрим, кто будет… Дети вырастут и поймут…

И дальше шёл длинный список грехов, за которые Таня со Светой станут презирать папу, когда вырастут. Перечень этих грехов сёстры слушали не менее двух раз в месяц, как правило, на следующее утро после папиной получки или аванса. Папа молча сидел у стола на кухне. Мама плакала и говорила, говорила… Дети в соседней комнате слушали этот скорбный монолог, не дыша. Наконец, так и не проронив ни слова, папа резко вскакивал и выбегал за дверь, хлопнув ею изо всей силы. В доме повисала тишина. Сутки, двое, бывало, и до месяца. Но в тот раз всё обошлось без скандалов. Папа уезжал, как поняла Таня, навсегда. И м