Старик и девственница

Эдуард Вагаршакович Барсегян

Любовная история на фоне неожиданных политических событий в Армении. Является продолжением авторской книги «Тайна Понтия Пилата».

Старик и девственница

Эдуард Вагаршакович Барсегян

© Эдуард Вагаршакович Барсегян, 2018

ISBN 978-5-4493-0578-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О, Боже мой, какой изыск:

Она случайно обернулась!

Не я – нутро мое взметнулось

И усмехнулось: что, старик?

Другу Герману

Ереван – город армян. Об этом знают все армяне и еще процентов пять жителей Земли. Думаю, это весьма оптимистическая цифра, хотя может вызвать негодование некоторых представителей этноса, в силу относительной малости процента. Но это свойство всех малых народов, и чем меньше их количество, тем более они претендуют на свою значимость в сообществе людей планеты.

Так случилось, что я родился в Ереване более 60 лет тому назад. Это возраст, когда дети к тебе обращаются как к старику. И это понятно; хотя можешь себя причислить к другому возрастному классу, и это твое право, но суть от этого не меняется.

Мне всегда нравилось прогуливаться по Проспекту от Оперы до Крытого рынка. Проспект – это центральная улица Еревана. Хотя в городе имеется несколько проспектов, этот, как правило, не называют по имени. Будто предчувствуя чехарду с его названием (от Сталина до Месропа Маштоца), жители города прозвали его просто Проспект.

В силу сложившихся обстоятельств, мне все реже приходится оказываться на Проспекте. Но при первом удобном случае, я хожу по излюбленному маршруту, вглядываясь в лица людей. Прогулки одному хороши тем, что позволяют спокойно думать, о чем угодно и делать различные выводы из созерцания окружающего мира, не вступая в спор с сотоварищем по прогулке, если такой вдруг окажется рядом. А мысли приходят разные, порой, гениальные, гениальность которых не надо никому обосновывать. В качестве примера, поделюсь одной из них. Десятилетние прогулки по Проспекту привели меня к мысли, что время для всего живого на Земле не меняется, а если и меняется, то несоизмеримо медленнее, чем это принято. Эта мысль ко мне пришла давно, но мне хотелось иметь хотя бы одно подтверждение этому. Однако такого факта мне не удавалось обнаружить, тем более что не понятно было, в чем он должен был выражаться. Но, как говорил Луций Анний Сенека, дорогу осилит идущий. Cuts through the path it follows. И я дошел-таки до цели.

Вечерело. Идя по обычному маршруту от Матенадарана, около Оперы я встретил двадцатилетнюю Анну. Мы чуть было не столкнулись. Я извинился, она ответила чем-то вроде улыбки, и мы разошлись. Она меня не узнала, поскольку я ей был просто незнаком. Когда моей Анне было 20 лет, мне было 30. Эта встреча материализовала мою догадку о необычном взгляде на текущее время. Десятки лет я изучал лица прохожих, и они не менялись. Менялись здания, менялась одежда, менялось все. Но неизменным были лица, охватывающий весь возрастной спектр. И еще изменился я! Очень сильно изменился внешне, но внутренняя моя структура осталась неизменной, разве что, подверглась некоторым малым флуктуациям.

Встреча с девушкой, невероятно похожей на мою Анну, подтолкнула меня к систематизации моих обрывочных мыслей о существовании различных координат времени. Действительно, 2500 лет тому назад не было ни Еревана, ни Проспекта, ни, тем более, меня. Где-то здесь были улицы древнего города Эребуни, совершенно ничего не имеющего общего с Ереваном. Но были все те же, двадцатилетние глаза красивой армянки! И в этом смысле, за многие века ничего не изменилось. И так будет много потом. Я понимал, что эта мысль требует развития, но основную концепцию я как-то сформулировал.

Разумеется, мне стали приходить на ум мысли, что эта незнакомка дочь моей Анны. Первым порывом было познакомиться с ней, если так случится, но эту мысль я отбросил, ввиду ее бесполезности. Ведь даже если они родственники, это никак не отражалось на моей трактовке окружающего мира. Единственное, что я вспомнил, как однажды в отчаянии произнес: эти восемнадцатилетн