Супермаркет, или Мышь с Рязань-стрит

Игорь Алексеевич Фадеев

Это произведение в большей степени не про людей, а про условия, в которых они вынуждены существовать. Это мой взгляд на русский бизнес. В книге используется сленг: мерч, кредитутка, и т. п.Содержит нецензурную брань.

Часть первая

Раб

Страшней германца и австрийца

(Их победим мы наконец!)

Наш всероссийский кровопийца,

Стыда незнающий купец!

Взрастив у нас дороговизну,

Врагу принёс он лучший дар…

Он, мнится, продал бы Отчизну,

Когда б была она – товар.

1916 год

И. А. Гомолицкий

Все совпадения имён, фамилий, названий организаций и прочего, случайны, а все события в книге вымышленные.

Часов в 10 августовского вечера, когда солнце замирает в нерешительности, ложится ему спать или еще немного поболтаться на небосклоне, в дешевой забегаловке, находившейся в торце одного из домов, повиснув локтями на барной стойке, прямо напротив бармена, сидел человек лет 35 – 40 лет. Внешность его, вполне соответствовала возрасту, средний рост этого человека, был припечатан к земле лишним весом. Также как, деревья сбрасывают листву со своих ветвей, предчувствуя осень, так и с головы его спешили разбежаться волосы. Дополним этот образ двойным подбородком, вредным, но добрым характером.

На стойке перед ним, стояла отпитая кружка пива, несколько опустошённых рюмок и высыпанный на тарелку солёный арахис. Порядком подвыпив, и не найдя подходящего собеседника, он, вслух, начал философствовать. В своих измышлениях, он коснулся политической обстановки в мире, экономической ситуации в стране и особо углубился в свою профессию, задержавшись на этой стороне особенно долго. И хотя до этого никому не было никакого дела, но всё же, прислушавшись в этот, казалось бы, пьяный бред, сразу можно было понять, что человек этот носит на себе остатки высшего образования… И здравые мысли, всё еще вылезают на берег, порядком накупавшись в пивном озере.

– Я двенадцать лет в рабстве! – Продолжал он свою речь.

– Чего это ты в рабстве? – заинтересовался после этого заскучавший напротив бармен.

– А где же я как не в рабстве?! – возмутился, вытаращив красные глаза Александр Совок, именно так звали этого человека. Бармен молчал, с любопытством ожидая продолжения. Не увидев оппозиции, но почувствовав интерес к своей персоне, Александр выдержал многозначительную паузу, нащупал кружку пива, сделал большой глоток, вытер губы внешней стороной ладони и продолжил:

– Я, человек с двумя высшими образованиями, раб! Раб потому, что работаю, ибо работа есть добровольное рабство. Сам корень слова работа – Раб! Мы! Люди! Продаём часы своей жизни за деньги. Меняем свою личную свободу на газировку, пиво и чипсы, жертвуем своей личным временем за материальные блага. Свободен лишь тот, – продолжал он, – кто работает на себя, все остальные рабы и я раб, вот уже 12 лет, и завтра опять пойду, и стану рабом. – Совок кашлянул, допил пиво, медленно поднялся, оперевшись рукой на барную стойку, и пошатываясь махнул, не оборачиваясь, рукой бармену, затем пробормотал что-то несвязное, и поплёлся домой. Утром его ждало собеседование.

Ровно в это же время совсем на другом конце города, на лавочке во дворе одного из домов, усиленно готовились к тому же самому собеседования, что и Александр Совок, два товарища: Паша Подопоров и Вадим Клопов.

Первый из них, Паша, был возрастом чуть за 25, выше среднего роста, плотного телосложения, слегка лысеющий, и седеющий, от беспорядочного, а местами и безобразного образа жизни. Любитель тусить и выпить, Паша никогда не отказывал себе в этом нелёгком деле.

Вадим Клопов, в противоположность Павлу, тусить не любил, но также, как и Павел любил выпить и это безусловно их объединяло. Был он среднего роста, худой, своими повадками и габаритами скорее похожий на блоху, чем на клопа. Ироничный склад ума его, спокойный уравновешенный характер, дополнялся отличным чувством юмора. Возрастом он был примерно такого же, что и его приятель.

Будучи ещё бодрыми и неокончательно сломленные общением. Они обсуждали предыдущие место своей работы, запивая свои воспоминания шестым литром пива.

– Не проспат