Нина. Книга 1. Проклятый дар

Айя Сафина

Она рождена с даром, который считает проклятьем. Она слышит мысли, видит далеко во времени и общается с мертвецами, которые преследуют ее с рождения. Ее беспросветным дням в психиатрической лечебнице приходит конец, когда судьба сводит ее с самым опасным наркоторговцем страны, который предлагает ей сделку. Теперь Нине предстоит сделать выбор между участием в кровавых бандитских разборках и вечным безумием в стенах психбольницы.Содержит нецензурную брань.

Пролог

– Твоя жизнь висит на кончике моего пальца. Бум! И тебя уже нет.

Холодное дуло пистолета надавило на висок.

– Поразительно, как один маленький кусок металла способен родить первобытный страх перед смертью, уничтожить бытие и сотворить хаос.

Его хрипловатый голос вкупе с привычкой растягивать слова заставляли душу выть от нестерпимой пытки.

– Скажи, ты видишь ее там?

Она подняла на него опухшие от слез глаза.

– Смерть. Ты видишь ее внутри?

И с этими словами он заглянул в дуло сам, лишив ее возможности ответить. Он сосредоточенно вглядывался в удлиненный ствол Хеклер-Коха, словно там и вправду кто-то прятался.

– Я вижу. Она там…. Застыла в ожидании. Безмолвный хищник. Молниеносная и всегда наготове. Я чувствую ее запах. Слышу ее скрежет. Между нами лишь мгновение. Оно дразнит ее, возбуждает, злит.

Он прижался ноздрями к стволу и силой втянул аромат.

– Предвкушение конца – захватывающее чувство.

Внезапно он смолк, позволив тишине окутать их в холодном мраке пустой комнаты с голыми кирпичными стенами и холодным бетонным полом. Ночной ветер завывал в пустых оконных проемах, а ритм пульса отбивал секунды в бесконечной черноте. Казалось, что с каждым ударом сердца его палец все сильнее давил на курок. На мгновение она поверила, что он и впрямь застрелится.

Но рука с пистолетом опустилась. В его глазах блеснули слезы.

Он присел возле нее. Теплое дыхание обдавало запахом табака. Кубинские Пор-Ларранага. Так пах только он. Характерный запах, позволявший выслеживать его сквозь расстояние и время. И сколь бы мерзким и пугающим ни было это дыхание, мрачные глубины ее души всегда тянулись к притягательному аромату садизма, что он источал.

– Но ты, – продолжал он, – ты не боишься смерти. Я каждый день задавался вопросом: почему? Ты была моей надоедливой загадкой без ответа. Я так много и навязчиво думал о тебе, что терял счет времени.

Она чувствовала, как в нем растет раздражение.

– И ты хороша. Ты бесстыдно пользовалась моими мыслями. Тебе практически удалось вбить сюда, – с этими словами он яростно ударил себя стволом по лбу, – мысли о моей слабости, немощности!

Его слеза скатилась на ее ободранное плечо, которое тут же засаднило.

– Это не мои мысли. Они – твои. А знаешь, как я понял? – он приблизился губами к самому ее лицу. – Предательство смердит, Нина.

Он грубо впился в ее губы, словно сопротивляясь самому себе. Вымученный поцелуй длился недолго. Он резко оттолкнул ее лицо рукой, так, что она не удержалась и завалилась набок. Пластиковые наручники больно врезались в запястья.

– Мне кажется, я знаю ответ. Я раскрыл твою загадку.

Он вытащил магазин, взглянул на, блеснувший на свету патрон, и задвинул магазин обратно.

– Ты не боишься смерти, потому что ты и есть смерть.

Ком встал в горле. Она задержала дыхание в попытке снять онемение. Лишь бы скрыть смятение! Лишь бы не дать ему поверить в то, что он на правильном пути! Но предательская слеза скатилась по щеке, и утереть ее или спрятать было невозможно.

Он победоносно улыбнулся, осознав, свою правоту.

– Высший разум, или Бог, или кто бы там ни сидел наверху схватил свою давнюю подругу за глотку, поместил в тленную плоть и повелел: «Весели!» Чем же ты его так разозлила? Может, возгордилась? Возжелала сама стать богом? Ведь это – чистой воды кара самым изощренным способом, придумывать которые Бог – мастер!

Он погрозил пальцем небесам, словно раскусил Господа, которого так ненавидел. А потом вновь приблизился к ней в желании донести до ее ушей каждое произнесенное слово.

– Твоя омерзительность просачивается сквозь поры и заражает все вокруг мором!

Она подня