Плохой русский

Максим Болдин

В оформлении обложки использована авторская фотография. В книге собраны экспериментальные поэтические тексты Максима Болдина разных лет.

Плохой русский

Максим Болдин

«Я все хочу нарисовать много полевых цветов, чтобы одновременно они были похожи на зверей и вместе с тем на ангелов. Ангельские лики иногда снятся мне по ночам, особенно теперь, вдали от дома, здесь на Саянах. Утром я просыпаюсь осиротевшим. Позади остались ангелы, звери, цветы, райские луга, какой-то тихий немерцающий свет, а здесь – спартанский быт и полная неизвестность впереди. Но пора вставать и приниматься за работу, сегодня мы начинаем новый сруб, двадцать четвертый по счету. Синицын, наш прораб, уже трубит подъем. Я все записываю»

Арсений Болдинков,

из дневников, 1975

«Он уехал прочь на ночной электричке»

Алена Апина, 1997

© Максим Болдин, 2018

ISBN 978-5-4490-9021-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Я не хочу быть улыбчивым водителем автобуса…»

Я не хочу быть улыбчивым водителем автобуса,

православным семьянином

с положительной кредитной историей и

с большим жидкокристаллическим экраном на стене в спальне

в бетонной коробке в районе Купчино.

Я не хочу кушать пельмени из универсама,

не хочу думать о футболе, об Украине,

о коррупции, о Путине, о Навальном, о пятой колонне,

о Сталине и Гитлере, о жидо-масонах и Николае Чудотворце,

прекрасном человеке.

Я не хочу быть молодым успешным креативным москвичом

или, допустим, гражданином мира

с десятком фотографий из Гималаев,

парочкой из Чили и всего одной из

южно-африканской республики

с труднопроизносимым названием.

Я хочу быть долговязым северным цветком

с полупрозрачным нежным бутоном,

на худой конец, гладким камнем

на берегу Ладожского озера,

чем-нибудь еще,

более или менее

изящным.

январь, 2018

«дуду»

i

Цветы, как ангелы,

как звери и мечты,

пленяют душу древнюю Орфея.

Он говорит.

Вот дерево,

вот палимпсест его коры,

изгибы, кольца, память,

на чем печать времен,

печаль минувшего

и образ бытия

грядущего.

Мы таковы,

слабы и безутешны,

потому что вы,

до нас живущие,

неправильно сличали

узоры, иероглифы

и пели дружно песни

не тем богам.

О, горе нам,

мы потеряли нить

и разучились верить!

и даже сны не снятся нам отныне.

ii

Мне кажется, я предатель,

предатель детских чувств моих,

полевых цветов,

предатель пеших прогулок

и корешков-мечей,

достающих свои хвостики

из сухой прогорклой летней земли,

а также:

семицветных лодочек,

горячих ладошек,

девчоночьих коленок,

чащи лепестков,

в которых живут неприметно

стада жуков и ангелы бабочек.

Нет, тебе не кажется!

– говорят корешки.

Нет, совсем не кажется!

– говорят жуки.

Только ангелы бабочек

не говорят совсем ничего,

но двигаются в танце,

освеченные солнцем,

потому что они – музыка,

дуду трав и длинных голосистых ручьев.

Мне кажется, я предатель,

предатель ручьев и бабочек,

ибо хочу стать частью их танца,

их музыки,

но не могу,

нет, никак не могу,

не могу стать дуду,

дуду,

ду-ду.

2015 – 2018

«В магазине плотные ряды стеклотары…»

В магазине плотные ряды стеклотары,

отражаются огрызки лиц, дрожащие руки

тянутся к муке за полцены, к бутылке водки

за полцены,

за полцены,

две по цене одной,

две по цене одной,

еще раз.

Туман путается в ногах,

машины шуршат по грязному месиву

вспухших дорог,

построенных дураками

в период всеобщего

единогласного

ненастья.

Здравствуйте.

Здрасьте.

Нас не существует.

Нет, нас существует.

Мы – это маленькая тоненькая линия помех

на изображении с оцифрованной пленки,

записанной на черную камеру Панасоник,

купленную отцом на последние деньги

в девяносто третьем,

а вот и я,

в красных колготках

и в серых шортах

на детсадовском утреннике

играю Карлсона, к