Большую комнату в неоготическом стиле можно было принять за танцевальный зал, если бы не огромный стол который стоял посередине комнаты. Вдоль него стояли высокие деревянные кресла со спинками оббитыми бордовым толстым шелком. Над столом висела фигурная люстра, украшенная хрустальными плафонами. Люстра не горела, но комнату наполняли два скромных источника света. Первый – это свет заходящего солнца, который с трудом пробивался через витражные высокие и узкие оконные рамы. Он причудливо переливался и рассеивался на темном паркете или терялся в темных углах комнаты. Но какая-то его часть ложилась на длинный резной стол, покрытый темно-зеленым сукном. Вторым источником была полу сгоревшая свеча в старинном медном подсвечнике. Подсвечник представлял собой странную фигурку не то кошки, не то пумы, которая оскалилась и изготовилась к прыжку, хвост животного был ручкой для переноски. А на изогнутой спине закреплена сама свеча, пламени которой едва хватало, чтобы освещать лица двух человек сидевших за столом.

Один – высокий и худощавый лет сорока мужчина, сидел во главе стола. Его седые волосы были аккуратно уложены набок. Правой рукой он медленно помешивал ложкой чай в изысканной чашке с золотыми вензелями. На нем был блестящий классический костюм тройка черного цвета, на лацканах которого были запонки в виде монограммы букв «ВГ» вплетенных друг в друга. По диагонали от него сидела его абсолютная копия. Точно такие же черты лица и седые волосы говорили о том, что напротив расположился близнец. Отличалась лишь одежда. Второй высокий и седовласый мужчина был одет в старинный синий камзол.

– Что вы скажешь Виктор? Чем нам это грозит? Неужели все так серьезно? – нетерпеливо спросил близнец в синем камзоле

– Пока точно неизвестно, но ясно одно. Как бы мы не старались нам этого не избежать, – тяжело вздохнул худощавый в костюме. – Мы можем только готовиться. И чем лучше мы подготовимся, тем нам будет проще защищаться на своей стороне и нападать на вражеской.

– Но как же так, брат? Ведь нам столько столетий удавалось сдерживать натиск? Неужели мы обречены? После стольких новых поколений, мы ведь почти снова научились распознавать магов, неужели и это не поможет? – он нетерпеливо заерзал на старинном стуле.

– Видимо слишком поздно, слишком поздно. От нас сейчас уже ничего не зависит, даже корректоры это подтверждают. Нам остается лишь одно собирать и копить силу для рывка, ордену сейчас нужны свежие кадры. Собирай всех, обучай как можно больше и лучше, все способности будут нужны. График исходов с сегодняшнего дня меняется, они будут чаще.

– Насколько чаще?

– Гораздо чаще, хотя бы один или даже два раза в год!

– Нет! Это невозможно! Зачем нам такие кадры, они не дадут даже толику силы, которую могли бы дать их предшественники с исходами раз в десять лет! Это же просто мясо! – собеседник в комзоле замотал головой. – Зачем нам стараться ради этой мелочи, что она нам даст.

– Не скажи, не скажи. Ты разве еще не читал отчет канцелярии о последних находках в верхомирье? И кстати, зачем ты так старательно прячешь от нас своих подопечных. Зачем? Ты же понимаешь, что они все равно попадут в исход, – хитро спросил мужчина в костюме, слегка звякнув ложкой по кружке с чаем.

– Они еще молоды и неопытны, очень молоды… очень неопытны, – устало вздохнул близнец и откинулся в стуле.

Отодвинув кружку с чаем от себя первый встал и подошел к окну. Он провел пальцем по пыльному витражу, который изображал дракона несущегося на армию копейщиков. После сдул пыль с пальца, окинул витраж задумчивым взглядом и произнес:

– Все мы были молоды и неопытны, прошли годы, наш орден окреп, и хотя мы научились защищать верхомирье, но мы все так же неопытны. Неопытны и уже не молоды.

Жила-была на свете девочка. С виду самая обычная такая девочка. Звали девочку Марьяна. И была она взрослой, ну просто очень взрослой! По крайней мере, так считала сама Марьяна. Тем более, что было ей уже целых три года! Она считала себя достаточно умной и воспитанной для того, чтобы поддерживать разговоры взрослых. Она кивала головой и говорила: «Дя!» или «Неть!» – в зависимости