МИМОХОЖИЙ ФЛЕЙТИСТ

«Стук за дверью…»

Стук за дверью.

Зачем же ты, Нelen, вино пролила?

Открывай, это я – мимохожий флейтист,

В пору-полночь твоих прикасаюсь дверей,

Открывай, не страшись и от флейты моей

Не пытайся закрыться, поспешно уйти.

Мне не нужно покорных друзей,

Поспешающих следом.

Я просто хочу показать тебе мир.

Ты, перед кем я останусь наивен и слаб,

Для других – всё равно, для меня – без греха,

Слушай – лодка готова, два тонких весла,

И над башнями полночь кротка и тиха.

Мы отчалим, мы сами, как башни в ночи,

На носу и корме нашей длинной ладьи,

Неподвижны, волну рассекая, влачим

Неподвижные тени свои.

Я люблю тебя, слышишь? Не бойся.

Иного здесь нет.

Моя флейта нахлынет в сплетении тем,

Окружит, как орган, как хорал – но скажи,

И замолкнет, и станет внезапная темь,

Как ты дальше тогда вознамеришься жить?

Лишь на этой земле, а иных не нашед?

Лишь в одном из колодцев черпать синевы?

Не узнав – травяным называемый цвет,

Не единственный цвет у травы.

Защищаясь уйди и дверей не открой,

Отрекайся, хоть трижды, хоть тысячу три,

Мою флейту – сломай, неклассический строй

Этих звуков развей, обессилев замри,

Посмотри – и увидишь – над нами в небесной реке

Как две башни, две тени качнулись в ладье-гамаке.

Так себя ли убьёшь,

Если музыку эту убьёшь?

Ты учила меня – сколько медленных лет,

В твоём доме твой свет, сохранивший от зла,

Я ушёл эту флейту искать на земле

Той дорогой, к какой ты меня привела.

Я пришёл (не вернулся) – и флейта со мной,

Я всего лишь хранитель – случайный флейтист,

Но встают и растут за моею спиной

Те миры, по которым ты можешь пройти.

Я созвал их к тебе, не пугайся – бери,

Не спеши отказаться и чуждым назвать,

Это Царствие Царствий вовне и внутри

Означает – ты просто жива.

«Я-то люблю ее мужика…»

Я-то люблю ее мужика,

А она моего мужика —

Поменяться бы нам мужиками

Да и жить уж не кое-как.

А ее-то мужик за работой поет,

А мой-то за песнями пашет до дня,

А ее-то мужик обожает ее,

А мой-то любит меня.

А меня с моего-то берёт колотун,

А её от её-то с лица воротит,

Как поплакать мы с ней убежим за версту,

Так бегут мужики нас домой воротить.

А её-то мужик приезжает за ней,

А мой-то мужик приезжает за мной,

У её мужика лошадь снега белей,

Под моим мужиком конь идёт вороной.

Как мы вечером едем домой вчетвером,

Кони головы клонят друг другу шепча,

Что у ихних хозяев душа – серебро,

Что у ихних хозяек, ой, кровь горяча.

Багряницею солнце оденет траву

Поднебесное зарево выстелит сплошь,

Наши красные кони вступают – плывут

Через ярую медную рожь.

«Мы не властны в мирах…»

Мы не властны в мирах,

Которые мы создаем.

Мы даже не в силах задуть

Свечу,

Которую тот, кто должен предать

Поставил

И ее увидит тот,

Кто должен быть предан.

И если мы вдруг входим в наши миры

И начинаем там все

Кроить на свое усмотренье.

Тот, кто читает потом наши книги

Закрывает глаза и говорит:

– Человек. Ты лажаешь.

Зачем?

Но высокая осень над моей головой!

Я вхожу туда,

В толпу людей вливаюсь

На Невском проспекте.

Потому что сейчас – вот сейчас

В этом городе

В этой нелепой толпе

Я увидел

Человека в зеленом плаще и с мечом,

Свернувшего мимо

Старых стен и домов.

Я его догоняю.

Но нет ни меча, ни плаща

На случайном прохожем.

Он смотрит устало

Он смотрит за стены домов.

Нет, я не ошибся,

По этому взгляду я его узнаю.

Как странно?

Как живут они, те,

Кто не создал наших миров,

Но знает дорогу туда?

Не их ли мы ищем все время?

Помоги мне, госпожа моя – светлая Осень,

Помоги мне в моем многотрудном пути,

В моем плаванье долгом,

По морю твоей бесконечной

опавшей листвы.

«Знаешь, гадать на тебя не стоит…»

Пашке-Оленёнку

Знаешь, гадать на тебя не стоит,

Слишком явно всё началось —

В лесу бродяги шальной гурьбою

Короновали тебя всерьёз.

Слишком отчётливый путь исканий

Указала твоя стрела.

Слишком кстати пришелся камень,

Тот, что я