Вздымая пыль

Николай Валерьевич Калиниченко

«– Прессованный слоновий кал! Замороженный, отборный!.. Добрый господин! Не проходи мимо! На этом удобрении твои сады будут плодоносить круглый год!

Человек в теплом плаще и старой широкополой шляпе минуту колебался, но потом все же подошел к торговцу, стараясь не поскользнуться на мокрых камнях. Место было живописное. Справа шумел водопад, слева дышала пропасть. За спиной и вокруг высились горные пики в жемчужно-белых хитонах вечных снегов. Палатка стояла совсем рядом с тропой, укрытая от брызг причудливым скальным выступом, похожим на нос триремы. Торговец, заметив интерес покупателя, оживился. Выскочил из-за прилавка, ухватил плитку суперудобрения и сунул страннику под нос…»

Николай Калиниченко

Вздымая пыль

– Прессованный слоновий кал! Замороженный, отборный!.. Добрый господин! Не проходи мимо! На этом удобрении твои сады будут плодоносить круглый год!

Человек в теплом плаще и старой широкополой шляпе минуту колебался, но потом все же подошел к торговцу, стараясь не поскользнуться на мокрых камнях. Место было живописное. Справа шумел водопад, слева дышала пропасть. За спиной и вокруг высились горные пики в жемчужно-белых хитонах вечных снегов. Палатка стояла совсем рядом с тропой, укрытая от брызг причудливым скальным выступом, похожим на нос триремы. Торговец, заметив интерес покупателя, оживился. Выскочил из-за прилавка, ухватил плитку суперудобрения и сунул страннику под нос.

– Вот! Взгляни, господин! Каков помёт! Какой густой благородный цвет! Я вижу, ты специалист. Клянусь Иисусом и всеми апостолами, этот навоз даст сто очков любому другому. Много лет назад Могучий Ганнибал вел здесь орду свирепых пунов. Он кормил своих слонов так, как сейчас не кормят. Это не просто кал, это легендарный кал!

– Я, собственно… мне бы… – начал путешественник, глядя куда-то за спину торговца.

– Вижу, твоя душа тянется к прекрасному! Да! Ты угадал! – Торговец ловко швырнул брикет удобрения на прилавок и потащил покупателя за палатку, где были разложены продолговатые белые конусы. – Это отборный слоновий бивень! Вот, взгляни! Есть пиленный, есть цельным куском, имеются украшения, бусы, фибулы, браслеты…

– А не знаешь ли, друг, где я могу увидеть скелет слона?

– Скелет? – торговец на мгновение замешкался. – Благородный патриций интересуется историей? Всего за несколько монет я устрою вам индивидуальную экскурсию по окрестностям. Живописные виды, свежий горный воздух, демонстрация скелетов Ганнибаловых чудищ! Так что, патриций, по рукам?

– И вовсе я не патриций… – растерялся путешественник.

– Пускай нет, но сразу видно, что ты богатый горожанин из Равенны!

– Я не из Равенны…

– Конечно, не из Равенны! Ты ученый диперан из сияющего Ктесифона!

– И не из Ктесифона.

– Значит из Константинополя, города городов!

– Я грек из Александрии, механик. Мое имя Герон…

* * *

– Стоп, стоп, стоп! Это уже совсем никуда не годится! – профессор Бельцер резко встал и принялся мерить комнату шагами. За ним тянулся сизый шлейф сигаретного дыма. – Я молчал, когда вы вопреки моим советам запихали торговца на перевал, молчал насчет слонов, которые – заметьте! – перешли Альпы в полном составе, но Герон… Он жил в первом веке, понимаете. В первом! А у нас с вами по концепции – пятый! Это как… это как если бы Малюта Скуратов жил при советской власти!

– А что? Интересный ход, – сценарист Семашко огладил бороду и устремил задумчивый взгляд на монитор ноутбука. – недурной рассказ может выйти. Хотя наши наниматели из Пролетарской партии этого, пожалуй, не одобрят.

– Интересный ход?! Это же черт знает что такое! Все смешалось, времена, понятия! И этот… навоз на продажу. Ему же восемьсот лет!

– Да что вы так возбудились, Семен Самуилович? Ну, пускай это будет не тот Герон, а его потомок или подражатель. Альпы – узнаваемое место, все там на лыжах катаются. Для первого плана – лучше не придумаешь! Заодно и сами съездим. Не в Италию, так в Сочи, – Семашко мечтательно почесал нос. – Что еще? Навоз? Я считаю – гениальная идея! Представляете, как он минерализовался за восемьсот лет? Только Равенна ваша меня смущ