Город

Татьяна Юрьевна Трунова

Сбудется древнее предсказание, и великий Город, город магов, исчезнет в волне пламени…

– Пятая стррраж-жа! Пора вставать!

Голос Кримбля был скрипучим и всепроникающим, как песок в месяц Огненного Сакара. Проклятая птица. Вселю в тебя другую сущность, поприличнее. По крайней мере, голос у нее точно будет мелодичным. Сегодня же займусь. Эта мысль одолевала меня каждое утро, и каждое утро, всосав в себя чашку бодрящего алуя, я откладывал ее на когда-нибудь потом.

– Вставай! Вставай!

Настойчивость пернатого мерзавца не знала границ.

– Встаю, – обреченно согласился я и, не открывая глаз, сотворил себе чашку алуя.

Опрометчивый поступок. Покалеченная когда-то рука была неуклюжей, а сосуд горячим, в результате чего половина напитка оказалась у меня на животе. Розовые ушки богини рассвета наверняка окрасились алым от произнесенных мною слов. Зато проснулся. Наскоро залечив ожог, я омыл тело в бассейне, надел свежий хитон, быстро, глотая слова, восславил богов. С сожалением покосился на уже приготовленный служанкой завтрак. Время поджимало, а если я опоздаю на оперативку, начальство мне печень вырвет. Поэтому я лишь накинул гиматий и выскочил из дома.

На улице, несмотря на раннее утро, было жарко. Остатки прохлады еще прятались в камне домов и тени деревьев, уходящих вдоль переулка, но оранжевое светило поднималось все выше, обещая в скором времени раскалить все до состояния сковородки в очаге. Родной переулок вывернул на проспект с его величественными храмами и ажурными башнями. Далеко впереди виднелся хрустальный купол башни мыслесвязи. Солнце зажигало в его гранях золотые огни, и он сиял так, словно над Городом разожгли небольшой костер. Мой путь лежал через центральную площадь, круглую, как глаз бога Солнца. Сегодня на площади было что-то слишком много праздного народа. Необычно. Шестая стража – время трудов, заповеданное богами, а тут такое… Пестрые стайки горожан толпились, в основном, на ступенях ареайи. Эта пирамида в центре площади была посвящена богу, имя которого за сто тысяч лет существования Города уже забылось. Рядом, почти незаметная по сравнению с такой громадиной, притулилась стела. На стеле было выплавлено предсказание провидца Меланда Медоуста: «человек с мечом придет, играя музыку смерти. Город вознесется в языках пламени. Не останется ничего». Медоуст прославился тем, что редко предсказывал что-нибудь хорошее. Предки посчитали весьма назидательным запечатлеть его слова в камне. Что-то вроде – помни о тщете всего сущего и не возгордись. Сейчас это выглядело грустной насмешкой – наш народ, народ магов, когда-то могучий и многочисленный, стремительно вымирал. Вполне возможно, скоро мы сами станем назиданием для потомков, вроде той стелы, когда от былого великолепия останутся развалины, затянутые слоем земли.

«Дикари!», «говорят, сожгли ферму Лахма», «огромная орда!», «солдаты их не сдержат!»

Отдельные голоса поднимались в жарком воздухе, сливаясь в тревожный ропот.

Я остановился и прислушался. Потом вздохнул и пожал плечами – ну что ж, этого следовало ожидать. Черноволосые дикари чувствовали нашу слабость. Хотя, скорее всего, в этот раз тоже отобьемся.

– Драконы тебя заешь! Ты где?! – ментальный голос мгновенно выдул из головы лирические мысли.

– Сейчас буду! – клятвенно пообещал я и прибавил ходу.

Наверняка что-то случилось, иначе начальство не стало бы использовать ментальный призыв, чтобы подогнать нерадивого подчиненного. Я вздохнул и побежал.

В доме Ищущих царила утренняя суета. Из отдела в отдел свистели справки, показания и результаты осмотра места происшествия с помощью Истинного Зрения. Свитки для лучшей сохранности были засунуты в чехлы разных цветов, обозначавшие принадлежность к отделу, вид сведений и их срочность. Красный чехол с тремя фиолетовыми полосками едва не саданул меня по лбу. Я увернулся, чтобы столкнуться с идущим мне навстречу человеком. Человек потер пострадавшее место и вежливо поклонился:

– Приветствую тебя, Элишва.

Манеры Нинуса, как всегда, были безукоризненны.

– Извини, Нинус, я не специально, – вздохнул я.

– Да понимаю я, – отмахнул