Из личного альбома автора. «Мама. 1946 г»

Из личной электронной почты автора:

«6 марта 2014 года. Рязань.

Привет Влад и Ленуся! Каждый день до двух часов ночи смотрим новости про Украину. Очень переживаем за всех наших. Помоги Бог здравым людям остановить этих, одурманенных нацистами и фашистами, мальчишек! Вы должны знать: – у вас есть кров и защита в Рязани и Казахстане. Надеемся, что скоро этот кошмар закончится. Бабушка Феня тоже очень переживает, несмотря на свои 90 лет. Будете у Радиса и Ольги передавайте привет. Целуем. Борис и Катя»

«1 июля 2014 г. Днепропетровск. Украина

Д. Боря! Россия не права! Мы же не грузины! Мы славяне! Зачем с нами воевать? Каждый день умирает до ста жителей Украины! Зачем Путин сорит народы? Мы сами разберемся без помощи других. Ухожу на войну. Буду русских «мочить», извините за словцо. Писать пока не буду, нет силлллл…»

Глава первая

Ольга выскочила из-за куста цветущей сирени, переполошив курей, купающихся в пыли. Кудряшки разметались по плечам, с пылающим румянцем на щеках, в калошах на босу ногу. Вылитый ураган.

– Фенка! Фенька! Бросай свои грядки, нас на майдан кличут. Бежим скорее!

– Що им треба? Я зараз, – Фенька, поправив подобранную на коленях юбку, тряхнув непокорными прядями чернявых волос, вопросительно уставилась на подругу.

– Я не знаю. Кажуть Тарас Петрович заявление будет ставочникам объявлять в честь Первомая. Може паек объявять. А еще дядька суровый из району с ним. Айда, бежим!

До майдана рукой подать. Так, небольшая полянка на берегу ставка. Место высокое, на крутом яру. Ставка уже и нет, покоится он на глубине большого озера, что разлилось у истоков речки Бобрик кормилице Сулы. Любят ставочники это место. До самого горизонта вода, взъерошенная лесными островками – как будто бесконечное море еще не испуганных ветром одуванчиков. И только справа угрюмо топорщится темный дубовый лес. На майдане врыт длинный стол из обтесанных на скорую руку досок, да несколько узких скамеек для баб и стариков. Хлопцам и девкам скамейки не нужны – они присмотрели обтертые до блеска бревна, что раскиданы то тут, то там. Да и мужики, сплошь артельщики, облюбовали центральное бревно и дымят цигарками – самокрутками.

– Тарас Петрович! Не тяни быка за главное! Начинай. Горилка ж по избам стоне, як та птица на болоте. Вон и Огарка тута – наше народное радио, газета, почта и телеграф в одном стакане.

– Бугай ты старый, Яцко! И тянуть тебя уже незачто. Одна горилка и стоне…

…Принесли и поставили, перед незнакомым и суровым мужчиной в военной форме, графин с водой, а Тарас Петрович встал, в ожидании окончания веселой перепалки ставочников…

– Прошу сюда! Уважаемые ставочники! Мне, как вашему бригадиру, поручено провести собрание по поводу международного положения и подведения итогов зимовки, а также поздравить ставочников с Днем международной солидарности трудящихся. По первому вопросу слово предоставляется уполномоченному Роменского военного комиссариата товарищу Якименко Кузьме Олеговичу…

Из-за стола поднялся высокий худощавый молодой лейтенант лет двадцати пяти. Видно, что волнуется, но старается придать выражению лица серьезность положения.

– Ой, бабоньки, який худенький! – Огарка выставила вперед живот и положила на них скрещенные накрест руки, – Тарас Петрович! Выдайте нам его на ферму, мы его молочком отпоим, як того Апрельку. Верно, говорю, девки?

Среди молодок оживление. Приска с Одаркой так заерзали на бревне, что даже баба Хивря, сидевшая на его краю, свалилась в траву. Это событие вызвало бурные аплодисменты, но бабу Хиврю на мякине не проведешь и палец в рот не положишь…

– Шо це такэ? Девки! У вас шо, тама маслом намазано, чи шо?

– да не – е, той бривно вспотело…

– Цыц бабы! Переломи меня коромыслом! – Тарас Петрович нервно постучал по графину – Тут дело государственной важности, а вам все хиханьки, да хаханьки. Продолжайте товарищ Якименко.

– Дорогие товарищи! События последнего времени ярко показывают, как Коммунистическая партия, руководимая нашим любимым вождем и искренним ленинцем товарищем Сталиным, ведет весь советский народ к мирному и созидательному строи