Дети вечного марта

Вера Евгеневна Огнева

Хорошо, когда рядом настоящие друзья и ласковые девушки. Хорошо ехать на фестиваль, когда рядом те, кто тебя любит и кого любишь ты. Только вот дорога эта вымощена не лепестками роз, а костями. Доедут ли они? Доедет ли хоть кто-нибудь?

Вечерний дворец безмолвствовал. В сумерках тонули своды парадного зала. Выстроившиеся вдоль стен, изящные тонкие колонны напоминали иссыхающие стебли.

Невысокий легкого сложения мужчина в мантии цвета летней ночи крался вдоль стены.

Он скользил, перетекая из одной тени в другую. За малахитовым и гранитным портиками шла красная яшма. Прежние хозяева дворца постарались украсить чертог. Для этого у них было достаточно власти и времени…

Герцог Арий, припал к колонне. Красные прожилки на черном напоминали брызги крови. Кое-где они сливались в кляксы. Герцог провел тонким почти прозрачным пальцем по контуру «кровавого» пятна. Захотелось прижаться к нему лбом. Не стал. Камень опасен. Он все запоминает. Он впитывает память. Зеркала тоже. Зеркала и камни знают все! Они – самые опасные и верные свидетели. При умелом обращении можно извлечь из них эти знания…

Вмурованное в противоположную стену, древнее как сам дворец, зеркало отразило тонкую, сутулую тень. Герцог испытал прилив раздражения. В силу некоторых особенностей собственного организма он не любил зеркала. Еще в самом начале своего правления он приказал их снять, вынести на задний двор и уничтожить. Зеркала разбили – он потом не раз пожалел о своем необдуманном порыве – осколки и те перемололи в пыль.

Единственное, оставшееся в зале приемов зеркало, было отлито из серебристого металла, секрет которого давно забыли. Его невозможно оказалось расколотить или разрезать, разве слегка поцарапать. К тому же его когда-то вмуровали в стену намертво. Избавиться от ненавистной вещи, пока не получалось. И так слишком много слухов. Хотя, герцог сделал все возможное, чтобы из дворца не вылетело ни единого слова. И – тем не менее, тем не менее…

Герцог знал обо всем, что говорится в его цитадели. Во-первых, ему регулярно докладывали. Во-вторых, он любил подслушать, оставаясь незамеченным. Раньше о нем много болтали. Теперь – редко. Когда длинные языки начали исчезать без видимых причин, челядь мгновенно замолчала. Герцогу иногда становилось в тягость, копившееся вокруг напряжение. Он его чувствовал кожей. Иногда ему даже хотелось сломать этот кокон, но он вовремя спохватывался. Пусть боятся, пусть дрожат. Страх его лучший помощник…

Арий с некоторым трудом распрямил спину, огляделся и шагнул к следующей колонне – монолиту из темного, почти без прожилок, чистого лазурита. Нынешний хозяин дворца не стал к нему прикасаться. Когда-нибудь он прикажет сломать четыре колонны, стоящие по сторонам трона. Он ненавидел лазурит только за то, что тот был камнем прежнего правителя. Подиум отправится вслед за колоннами. А трон он прикажет, выставить посреди мусорной кучи на заднем дворе. Прежний правитель почитал это кусок грубо отесанного арихалка, величайшей реликвией. Не афишируя, свое почитание, между прочим. Тайно. Осталось, над ним посмеяться. Пусть перевернется в своем склепе. Рядом пусть перевернется наследник. Останки второго наследника давно сгнили в какой-то канаве…

Теперь Арий герцог. Он – власть!

У дверей застыли часовые. Они его не видели и не слышали. Арий умел подкрадываться незаметно и появляться как бы ниоткуда. Удобное свойство. Еще он умел…

Зов зародился под ложечкой. Там вдруг шевельнулся холодный колючий комок. Герцог замер. Показалось? Нет. У поселившегося в желудке краба быстро отрастали клешни. Еще немного и он начнет щипать, а потом и грызть тело изнутри. Герцог ненавидел этого краба больше зеркал и камней. Когда-нибудь он от него избавится. А пока ничего не оставалось, как поспешить.

Часовые шарахнулись, когда из ничего образовалась тонкая стремительная фигура и тут же замерли, подняв руки в салюте.

Правитель миновал короткий коридор, открыл собственным ключом дверь в башню и начал взбираться по винтовой лестнице.

На самом верху имелась всего одна комната, окна которой, несмотря на высоту, б