Плоды манцинеллы

Максим Львович Сугробов

Слепая вера губительна, подчинение авторитетам – безрассудно, обожание – яд. В гневе и ненависти родился новый мир. Мир, разрываемый на части все теми же пороками, что уничтожили старый. Мир, обреченный на гибель. Но где-то там, среди обломков прошлого, окруженное воплями отчаяния есть Совершенство.И оно неуклонно идет к своей истине.

Плоды манцинеллы

Пролог. Опыты

Сколько же в ней жестокости. Сколько безразличия…

Зрение постепенно возвращалось. Мышцы гудели. Он в тайне надеялся, что обнаружит пустую комнату за пеленой воспоминаний, но нет. Девушка все так же стояла перед ним, лениво облокотившись на пустую стену.

– И чего ты ждешь? – спросила она.

Он вытянул руку ладонью вниз.

– Меня колотит. Видишь?

Пальцы мелко дрожали.

– И? Это проблема?

– Да. Не хочу испортить почерк.

Девушка закатила глаза.

– Дался мне твой почерк, старик. Ты остаешься, нет?

Он устало посмотрел на раскрытый журнал. «Все, хватит. Я ухожу. Это чудовищно, ты разве не понимаешь?» – эхо собственного голоса звенело в ушах. – «Поначалу еще куда не шло, но теперь… Это слишком, девочка. Прости, но давай дальше без меня, ладно?» Горячая речь. Его слова. Казалось, что прошли годы с того момента, как он стоял посреди комнаты и яростно жестикулировал. Но минуло каких-то полчаса.

«Ты просто не видишь цели», – ответила она. – «Я тебе покажу, хочешь?»

Не следовало соглашаться. Надо было просто уйти.

– Слушай, – раздраженно бросила девушка. – Я все понимаю. Но прими уже решение.

Он смерил ее тяжелым взглядом и взялся за ручку. Перо глухо заскрипело по бумаге.

«Двенадцатый завершен».

Ему всегда нравилось писать. Очень давно, во времена светлой юности, эта страсть проявилась впервые. Все вокруг предпочитали печатать – на телефонах, планшетах, плоских экранах и мягких клавишах, позабыв о том, что истинное письмо таит красоту. Искусство. Острие скользит по бумаге, оставляя тонкий, блестящий след. Темная линия образует букву, еще и еще одну. Рождается слово. Фраза. Предложение. Мысль перетекает на листок, превращаясь в ровный отпечаток чьей-то памяти.

«Двенадцатый завершен. Результат…»

Он медленно поднял глаза. Девушка выжидающе смотрела, а во взгляде ее читалась правда.

Сколько же в ней боли. И как сильна ее любовь…

– Ne me…

– Не смей, – грубо оборвала она. – Не смей, старик. Никогда. Я показала тебе все, но это не значит, что ты имеешь право на эти слова.

– Но они же из песни.

– Ее никто не помнит. Кроме меня.

– И кроме меня. Теперь.

«Результат – неудача».

Девушка удовлетворенно кивнула, схватила легкий плащ, что часом раньше сама оставила на стуле, и устремилась к выходу.

– И когда будет следующий? – прокричал он вслед.

Она остановилась в дверях, бросила быстрый взгляд и произнесла: «Скоро». После ее ухода, как и всегда прежде, чувство опустошенности вцепилось в сердце. Но теперь к нему добавилась новая черта – боль. Терзания прошлого, чужие, но такие яркие, что казались родными.

– Черт бы тебя забрал, девочка, – проворчал он и перевернул страницу.

Чистое бумажное полотно с тонкими линиями. Невинное, как дитя. Он бережно провел ладонью, пригладил свежий лист и крутанул ручкой в руках. «Скоро». Ровный почерк заполнит лист. Скоро. Точные буквы перенесут на бумагу судьбу нового образца. Скоро. Выводы, отчеты и характеристики безжалостно приведут к неизбежному итогу.

Совсем скоро.

В угрюмой тишине вновь запело перо. Чисто и высоко, ровно как голос Совершенства из далекого прошлого. Он слышал мелодию. Слова на французском. Видел тонкий силуэт девочки: глаза ее закрыты, пальцы лежат на клавишах рояля, чтобы через мгновение пробудить инструмент взрывом первого аккорда.

– Ты победила, – мрачно сказал он в пустоту, разгоняя наваждение минувших дней. – Теперь я точно никуда не денусь…

Свежая надпись горела черным среди бумажной белизны. Она сольется с остальным текстом, когда начнется эксперимент. Угнетающе скоро. Но пока весь лист, вся страница, принадлежали лишь ей, лишь этим трем словам, извращенный смысл которых знали лишь двое.

«Опыт номер тринадцать».

Глава 1. Эволюция

– Каждый человек уни