Туча летучая. Стихи

Алексей Васильевич Покотилов

Когда поэт ощущает высокие душевные порывы, он в рифмованной форме выражает свои желания и стремления, мечты и надежды. И тогда его стихи, как дань высокому искусству, пленяют душу читателя, унося в мир самых трепетных чувств и необычайно ярких фантазий. Поэту вольно войти в любую мысль, в любой момент, в любую пору года…

Море пахнет рыбьим жиром

И агар-агаром.

Солнце пенится пружинно,

Пачкает загаром.

Поэт невидимый и словно бы говорящий наедине с самим собой, слышим всему миру и каждому в отдельности, – стоит только взять в руки его книгу. В этом и ранимость, и обособленность, и гениальность истинного Поэта. И только он знает, что:

В тоннели слов есть незаметный вход –

Вдох-выдох – ты уже внутри!

Посему можем сказать с уверенностью: тот, кто так пишет, вносит огромную лепту в духовный рост всего нашего общества. И с трепетной радостью рекомендуем вам новую книгу талантливого автора Алексея Покотилова.

Алексей Покотилов

Туча летучая. Стихи

Туча летучая

«Что ж ты жизнь моя, туча летучая…»

Что ж ты жизнь моя, туча летучая,

Всё прозрачней с высотными призмами!

Я собой тебя больше не мучаю

От того, что тобой почти признанный.

Ты – моя, но не вся исключительно —

Под ступнями – щекотка скольжения.

Задыхаться ли,

ног волочить ли нам,

Это – сумма чужого сложения.

Что ж ты жизнь моя, вера не вербная,

На меня и себя половинишься?

Нас обоих когда-нибудь свергну я,

Если будущего не подкинешь нам!

Станем оба с тобой незрячими,

Станем оба с тобой оглохшими.

Вот глаза друг от друга и прячем мы —

Не остывшими, не просохшими.

Что ж ты жизнь моя, туча летучая,

Всё прозрачней с высотными призмами?

Я тобой себя попусту мучаю,

Ни тобой, ни собой не признанный.

«Мы так в безумии вольны…»

1917–2017

Мы так в безумии вольны,

Что жить не можем без войны.

Мечты расплёсканную просинь

Столетняя пустая осень

Накрыла прелым одеялом;

Сердца довольствуются малым;

Эпоха гениев угасла,

В лампадах не оставив масла.

Мы как потерянные дети,

Бесчинствующие на планете,

Прожить не можем без войны —

Мы так в безумии вольны!

«Вороний крик сквозь чёрные деревья…»

Вороний крик сквозь чёрные деревья,

Сквозь мокрый снег на чёрный косогор,

Летящей дымки низовые перья —

Не предвещают светлый разговор.

Ещё белеют вянущие хлопья.

Ещё не слышно музыки тепла.

Сгибает стылость мнимая, холопья,

Деревья, тянущих свои тела.

Голодным зверем втягиваю воздух —

Ищу откуда тянет очагом.

Я помню путь,

дойду,

ещё не поздно.

Там печка с раскалённым утюгом

И прошлый век, и прошлое – не резко,

И в клочьях звуков тени по углам…

Несёт, несёт покадрово нарезка

Назад, к уже далёким берегам:

На подоконниках мир с деревцами,

На веточках стеклянных птиц хвосты,

Пластинки зов балетными дворцами —

Туда, туда – где берега круты.

Я помню путь,

но больше нет дороги:

Не я в пути, а сумерки в пути.

Я заблудился, как один из многих.

Да что пути, тропинки не найти.

Кора, прижми к стволу мои ладони,

Я буду тихим краешком ствола

И с ветром, в одеревенелом стоне,

Перетеку в древесные тела —

В них не бывает рано или поздно,

В них печка с раскалённым утюгом

И прошлый век, остановивший воздух,

Над замершим, но тёплым очагом.

«Не мытарь меня, Серёжа, не мытарь…»

Не мытарь меня, Серёжа, не мытарь.

Мы с тобой дворяне из дворовых.

Нас отправит на гумно, как встарь,

Покормив на кухне – тот, из новых,

Кто сегодня млея в собственном соку —

Из вчерашних ожиревших нищих —

Тянет синь, упавшую в реку

На десерт, после приёма пищи,

А в малиновое поле кол забил,

Размечая лежбища границы.

Дед его здесь моего убил

За кусок распаханной землицы.

И ты тоже – им же убиенный дед,

Не спасён ни ситцем, ни мерлушкой.

Но вечерний несказанный свет

Всё струится над твоей избушкой.

Не мытарь меня, Серёжа, не мытарь.

Мы с тобой дворяне из дворовых.

Не привыкнуть нам к улыбкам харь

С их ампирной скромностью столовых.