Сонница. Том второй
Макс Бодягин
Действие романа «Сонница» охватывает период времени с 1985 по 2012 гг. Это история нескольких друзей, поневоле втянутых в большую игру, начавшуюся семьсот лет назад, и угрожающую будущему всего человечества. Спасая мир, герои влюбляются и переживают разочарование, чтобы обрести внутреннюю свободу и вернуть себе разум. Это – второй том романа.
Сонница
Том второй
Макс Бодягин
Мы не просто предали друг друга. Мы поступили хуже: мы выдумали друг друга.
Макоед
Нельзя жить в нелюбви. Такой жизни нет никакого оправдания.
Бардин
Все совпадения случайны. Все события вымышлены. Жизнь подобна сну.
Автор.
Дизайнер обложки Савва Мысов
© Макс Бодягин, 2018
© Савва Мысов, дизайн обложки, 2018
ISBN 978-5-4490-6960-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
РАЗОЧАРОВАНИЕ
День восьмой.
Среда, 24 марта.
15:01
Ручки. Маленькие детские ручки. Они, по виду, принадлежали деткам лет пяти-шести. Их было много… Нет, не так. Начну сначала. Мы вошли в гнилую темноту потайной комнаты, разрезая её белыми лучами фонарей, выхватывавших из сумрака нелепые и странные формы. Кас повернул рубильник и тусклый мерцающий свет двух ламп дневного света медленно проявил то, что мы никак не ожидали увидеть.
У дальней стены стоял алтарь. Грубо оштукатуренный куб высотой по пояс, залитый расплавленным парафином, оставшимся от десятков свечей. Над неровной грядой оплавившихся толстых свечей, в обрамлении высохших роз висел чёрно-белый портрет красивой женщины лет тридцати пяти, накрашенной и завитой по послевоенной моде. Её злое и надменное лицо перечёркивал луч света – приём, который часто использовали в старом советском кино. Но ни одухотворённости, ни внутреннего свечения он ей не добавлял, наоборот, только подчёркивал пустоту светлых, почти стеклянных в своей прозрачности, глаз. «Люблю», гласила увитая вензелями и пошлыми завитушками надпись, когда-то сделанная, судя по всему, обычными фиолетовыми чернилами, которыми, как рассказывал отец, они писали в школьных прописях, а позже многократно обновляемая шариковой ручкой, оставившей на глянце фотобумаги продавленные следы.
Я заглянул за оплывшую восковую гряду. У самой стены под портретом виднелись всего четыре буквы, выложенные цветочными лепестками, по больше части, розовыми. МАМА. Мне почему-то стало нехорошо.
– Кас, – шепнул я, не оборачиваясь.
– Сейчас, – ответил шёпот в наушнике.
Слева от алтаря стояла резная индонезийская ширма, я заглянул за неё и увидел медицинскую каталку с полным набором инструментов: секционные ножи, скапели, зажимы, пилы для ампутации, прочие неприятные побрякушки. По обе стороны алтаря под потолком тянулись деревянные балки с ржавыми крючьями. С некоторых крючьев свисали омерзительно пахнущие трупы ворон и целые гроздья воробьиных тушек. С других – чьи-то внутренности.
Что-то щёлкнуло за моей спиной: Кас взломал вмурованный в стену сейф. Я продолжал оглядываться. Пол под ногами устилала сотня чёрных пластиковых пакетов, скреплённых коричневым скотчем, прорези ручек заклеивал всё тот же скотч. Пакеты блестели как чёрное зеркало, разбитое на ровные параллелепипеды, отражая нечистый потолок, местами тронутый грибком.
От алтаря по полу тянулись разделанные трупы крыс, разложенные веером. Их мёртвые высохшие носы сходились в одной точке, словно принюхиваясь к женскому портрету. Раскладывали их затейливо: сначала по полу тянулись внутренности, потом шкурки, потом сами освежёванные трупики. В глазницах блестели тёмные камушки.
– Я пойду за ноутбуком схожу, а ты можешь пока придумать, как вынуть пули из потолка. Лестницу я видел рядом с баней, – сказал Кас.
Я вышел наружу, прихватил лестницу и вернулся в дом. Длины лестницы чуть-чуть не хватало, или же мне не хватало роста для того, чтобы удобно выковырять отверткой мягкие свинцовые пульки, пришлось тянуться изо всех сил. В окно я видел, как деловито проковылял мимо по двору Кас, неся в руке тяжеленный ноутбук «панасоник» – пыле- и влагозащищённый бронированный