Край Миа Люцера
Дмитрий Чарков
Анонс книги 3 серии "Люцера". Действие происходит в Крыму. Легализовавшись под новым именем, она находится в поиске простого и наиболее безопасного способа пересечь российскую границу и вновь попасть в США, где у неё сохраняются финансовые активы. И американский супруг, так постыдно выдворенный годом ранее из России. А её русский муж, увлеченный врачебной карьерой и воспитанием дочери, знакомится в Коктебеле с очень занимательным воротилой из Москвы, чьи деловые цели в Крыму вдруг начинают представляться не такими уж и безобидными, как тому хотелось бы всех убедить…
« – Яким, я тебя крымским татарам продам. Они таким, как ты, язык отрезают. Продам, а потом выкуплю. Только уже без языка, понял?»
В зале реплика экранного Гоголя вызвала добродушный смех. С первого места последнего ряда, куда я обычно брал билет на любой сеанс любого фильма, мне хорошо было видно публику – народу было немного, и все, видимо, местные: в Симферополе приезжих традиционно было значительно меньше, чем коренных крымчан, особенно на выходных. Отдыхающие массово тусили на Юбэка – иногда мне эта аббревиатура из трёх букв, исторически подразумевавшая южный берег Крыма, представлялась единым гео-туристическим полигоном от Фороса до Алушты.
Так оно, впрочем, и было на самом деле.
После фильма расходились не спеша. Южный темперамент не терпит суеты – ни лишней, ни даже приличествующей случаю. В Москве все бы целеустремленно потянулись к выходу, стремясь у двери точно угодить своим попкорновым мусором в бак. А тут не стремились. И не угождали. Да и вообще не парились по этому поводу.
Чтобы осуществить свою миссию, мне требовалось максимально ассимилироваться с крымчанами, во избежание тех критических мелочей, которые, как правило, и губят всё дело на корню. И я наблюдал, вникал, вживаясь…
Снаружи «Меганома» – огромного, по местным меркам, торгово-развлекательного комплекса, которое ещё находилось в стадии завершения благоустройства – как обычно, стоял парковочный хаос и неразбериха. Но действо проходило так беззлобно и неторопливо, что не оставалось сомнений в том, что всё, в конце концов, рассосётся и поправится, реально. В тот день я оставил свой авто на парковке у дома, где снимал жильё, чтобы иметь возможность беззаботно осушить бутылочку светлого севастопольского – даже осенью на столичных улицах сохранялся приморский зной, и жажда утомляла – и поэтому злорадно усмехнулся про себя, наблюдая, как водители медленно пытаются покинуть зону парковки и выбраться на Евпаторийское шоссе. Самому мне предстояло или пройтись пару километров пешком в начавших сгущаться сумерках и затем сесть на маршрутку, или воспользоваться маршруткой сразу, чтобы потом пересесть на другую где-нибудь ближе к центру. Такси к тому времени я уже не доверял: как-то раз пришлось ждать час посреди ночи в аэропорту, но так никто и не приехал на подтвержденный вызов – с тех пор я и обиделся на все симферопольские такси и в критических ситуациях предпочитал добираться на своих двоих, благо расстояния, по сравнению с московскими, здесь совсем смешные – разве ж три-пять километров это дистанция? Но затем выяснилось, что пешеходные дорожки советским генпланом в городе повсеместно не были предусмотрены, а украинским и подавно. Так что выбор небогат, как не крути.