Не плачь, любимая!

Ник Ремени

Украинцы Иван Чуб и Валера Кулинар отбывают наказание в одном из лагерей Сибири. Несмотря на лютый холод, многочисленные травмы во время рубки леса, герои делают все, чтобы вырваться из неволи. Путь к цели невыносимый: физические и душевные испытания, казалось бы, сведут на нет призрачную надежду на свободу и счастье. В 2017 году роман награжден дипломом Международного конкурса «Коронация слова».

Ник Ремени

Не плачь, любимая!

Записки уголовника

Занятый мирным созидательным трудом, советский народ под руководством партии Ленина – Сталина одерживает значительные победы на всех фронтах коммунистического строительства. Народное хозяйство кашей страны идет по пути непрерывного мощного подъема. В новый, 1952 год советские люди вступили с твердой уверенностью в своих силах, с непоколебимой решимостью добиться еще больших успехов в развитии социалистической экономики и культуры.

    Газета «Правда» от 8 января 1952 года.

Тысячи лесозаготовителей трудятся в тайге. Вооруженные первоклассной отечественной техникой, они заготавливают лес для нужд народного хозяйства страны.

Лесозаготовительный сезон в разгаре. Днем и ночью не умолкает шум на лесных делянках.

    Газета «Правда» от 21 февраля 1952 года.

Глава 1. За Уралом

В помещении стоит звенящая тишина. То ли гудят провода линии электропередач, которая идет вдоль барака, то ли чуть слышно стучит двигатель электростанции нашего исправительно-трудового лагеря. За покрытыми толстым слоем изморози стеклами окон еле заметной светлой полоской напоминает о себе узкий луч прожектора.

Страшная какая-то тишина. Ряды двухъярусных деревянных нар не разрываются храпом усталых за день арестантов. Все притаилось. Все молчит. Сплю во всех гнидниках, которые у меня есть, включая фуфайку. Поверх укрылся с головой одеялом. Все равно мороз пробирает до косточек.

Все тело мое гудит. Меня одолевает сон. Уплываю куда-то в теплые края, на милую Украину. К батиному дому. Поворачиваюсь. Открываю глаза. Смотрю на потолок, покрытый изморозью. Оглядываюсь на стены. Они тоже белые. Все покрыто белой изморозью.

Не только потолок и стены, все. В том числе нары и арестанты, которые на них лежат.

Сверху на меня сыпет мелкий снежок. Это иней отрывается от потолка и белой порошей опускается на нары, засыпая спящих.

На мгновение мне кажется, что я очутился в белом ледяном царстве. Оглядываю свои владения со второго яруса нар.

Эта радужная, почти фантастическая картина увлекла меня лишь на мгновение. Почти сразу до моего сонного сознания дошло: барак замерзает.

У меня тоже стынут руки и ноги, сердце мое бьется тихо и неровно. Еще какое-то время и оно остановится. Замерзнет кровь. Моя душа понесется в холодное сибирское небо. Мои родные вряд ли узнают об обстоятельствах моей смерти. Лишь ангелы небесные будут знать, да такие же, как я, друзья по несчастью, которым пофортунит остаться в живых.

Осторожно высовываюсь из-под одеяла, усилием воли заставляя двигаться оцепеневшие руки и ноги. Внизу подо мною, на первом ярусе, на нарах лежит неподвижно Иван Чуб. До лагерей он работал на Миргородской машинно-тракторной станции. Сначала на «Универсале», потом на других тракторах, преимущественно марки ХТЗ, о которых говорили в народе, что «оно нэ идэ, нэ вэзэ», пахал поля в хозяйствах сел района.

Когда ему брили черную непокорную шевелюру, вырывался. Потом целую неделю поглаживал лысую голову и спрашивал:

– Где мой чуб?

Сползаю на пол. Нахожу в себе силы, чтобы подойти к нарам Ивана. Тормошу его за плечо:

– Чуб, вставай! Замерзаем!

Чуб не подает ни звука. Хлопаю ладошками по пугающе синим холодным щекам.

Иван не реагирует. Трясу что есть мочи. Неужели замерз?! Иван открывает стеклянные глаза, говорит, превозмогая себя:

– Отстань!

– Вставай, Чуб! Замерзаем!

Никакой реакции.

Наотмашь бью Ивана по синему лицу.

– Поднимайся!

Наконец, он встает. С него опадают покрывшиеся инеем шмотки. В том числе, сваливается с лысой репы шапка-ушанка. Сидит неподвижно, как лиловый лысый истукан. Наконец, медленно поворачивается ко мне. Уставился темными глазами, не может понять, что прои