Тюремные байки

Фима Жиганец

Александр Анатольевич Сидоров

Сборник Фимы Жиганца «Тюремные байки» давно уже стал раритетом. Даже при нынешней свободе слова издатели не решаются выпустить в свет книгу, насыщенную сочным жаргоном, ненормативной лексикой и уголовным фольклором. Хотя в 2004 году рассказ «Рафик-диссидент» получил главную премию Русской Национальной литературной сети. Вы не пожалеете о потраченном времени. На пробу: – …В этой драме ты исполнишь главную роль.– Какую?– Жмурика. Извини, но роль без текста. Просто захлопни зенки и укрой свои бледные ноги…Содержит нецензурную брань.

Не веришь – прими за сказку, или Прогулки с Фимой по зоне

Любезный друг читатель, уверяем тебя: такой книги о российских «зонах» ты до сих пор не читал. Конечно, ты можешь возразить: такая ещё не значит – хорошая. Но ведь это, брат (или, скажем, сестра), твоё дело, что ты вкладываешь в понятия «хороший» или «плохой». Как говорят мастера ритуальных услуг: за нами – гроб, за вами – покойничек.

Автор расскажет тебе о жизни за «колючкой» так, как видел её, как её понимает и воспринимает. А воспринимает он её зачастую с иронией, сарказмом и жизнеутверждающим цинизмом. В отличие от подавляющего большинства щелкопёров, у Фимы свой взгляд на вещи. Точь-в-точь как у поэта Коли Гумилёва, который, говоря о своих читателях, гордо заявлял:

Я не оскорбляю их неврастенией,

Не унижаю душевной теплотой,

Не надоедаю многозначительными намёками

На содержимое выеденного яйца.

Одни сочинители, повествуя о тяжкой арестантской жизни, стращают публику такими ужасами, что в конце концов вносят весомый вклад в повышение процента заик на душу населения. Обитатели тюремного мира в их рассказах предстают как гнусные и кровожадные животные из семейства крокодиловых или, в лучшем случае, как спившиеся вурдалаки.

Другие в безграничной жалости к несчастненьким зэкам извергают из себя столько слёз и соплей, что эти потоки сострадания способны поглотить архипелаг ГУЛАГ, как океан – Атлантиду.

Третьи, вместо того чтобы по совету Саши Пушкина с учёным видом знатока хранить молчанье в трудном споре, упорно пытаются корчить из себя «бывалых» и «жуют за понятия» – то есть объясняют лоховатым вахлакам то, о чём и сами-то не имеют представления.

Самая тупая категория рассказчиков – сочинители детективных романов. Живого уголовника они видели разве что в программе «Криминальные хроники» или в подворотне, где кодла малолеток, отпустив перепуганному бумагомараке подзатыльник, общипала его, как рождественскую индюшку.

Разумеется, встречаются достойные бытописатели зон и лагерей, которые сами чалились не один год – Андрей Синявский, Игорь Губерман, Феликс Светов и другие. Правда, часто такие произведения более мемуарные, нежели художественные.

Я же попытался совместить в своих байках подлинность, художественность и увлекательность. Не забывая об арестантском жаргоне, уголовных традициях и «понятиях», тюремно-лагерной обстановке… Большинство рассказанных историй в основе своей – подлинные. Нечто подобное действительно когда-то и где-то случилось. Но Фиме не по душе роль холодного фотографа. Скупую документальную прозу он дополняет колоритными подробностями и деталями, передавая особенности речи персонажей, их характера, внешнего вида, вставляя свои замечания и мысли по поводу и без повода. Кто-то скажет, что при этом автора заносит, в его историях что-то преувеличено, что-то слишком густо замешано… Но дорогие мои – это же байки, а не отчёт с профсоюзного собрания!

А в общем-то, как говорят на «зоне»: «Не веришь – прими за сказку».

Рафик-«диссидент»

Рафик геворкян, невысокий ушастый армянин из нахичеванского предместья Ростова, как и многие кавказцы, отличался необыкновенной вспыльчивостью и горячностью. Вот, кстати, назови его «кавказцем» – он тут же бросится устраивать качки[1 - Качки (качалово) – выяснение отношений, предъявление претензий.]:

– Ты совсем тупой, да? Я тебе не кавказец, я ростовский пацан! Да хоть и армянин, всё равно на карту погляди! Армения – не Кавказ, Армения