Зимняя сказка

Михаил Викторович Позняк

Эта книга должна была стать третьей в серии «Волк и Призрак». Март 1976 года. Медиум Эдик, спасенный своим другом из ловушки в выселенном доме, выписывается из госпиталя, он фактически здоров. Но он надломлен и винит во всем себя, ибо именно он купил в тот летний день проклятую Книгу. Врач рекомендует еще один месяц в спокойной обстановке. Эдик уезжает на дачу в Подмосковье, где живет одинокий старик, друг его покойного дедушки. Тишина, стройные сосны, снег на ветвях. Можно гулять, кататься на лыжах или просто отдыхать, набираясь сил. Он не знает, что уже следующие сутки круто изменят его жизнь.Содержит нецензурную брань.

«Канделябры тяжёлые свет свой льют,

Безжизненно тянутся отсветы свечей,

И в зал, в этот страшный призрачный приют

Привиденья выходят из зеркальных зыбей…

Кто в тебе тяжёлые двери распахнёт?

Кто воскресит нерассказанность мечты?

Кто снимет с нас этот мучительный гнёт?

Мы только отражения зеркальной пустоты».

К. Бальмонт

Пролог

Старый дачный поселок был завален снегом чуть не до самого верха кустов, отделявших дорогу от заборов из штакетника. Периодически улицы чистил заезжий грейдер, но и тот всего лишь сдвигал снег к краям дороги, нагребая к концу зимы высокие снежные валы. Было тихо, лишь где-то меж усыпанных снегом сосен каркала одинокая ворона. Поселок спал в ожидании весны, когда распахнутся, впуская теплый ветерок двери и окна, а участки заполнятся веселыми оживленными людьми, спешащими к своим весенним заботам. А сейчас дымок курился всего лишь из нескольких труб тех редких домов, вокруг которых были расчищены дорожки и наблюдались признаки жизни. Зимой тут оставались в основном люди старшего поколения, уставшие от шумного города и предпочитавшие теперь жить среди заснеженных сосен и зимней тишины.

Смеркалось. На высоких деревянных столбах начали загораться тусклые лампочки под жестяными колпаками. Издалека донесся и исчез шум промчавшейся электрички. За поворотом улицы заскрипел снег под чьими-то шагами, и оттуда вырулили два молодых человека в телогрейках и потертых шапках. Идущий впереди, более худой и жилистый, убежденно доказывал своему другу:

– Вот подумай, Андрюха! В то время, когда мы, рабочий класс, горбимся всю жизнь на заводах и фабриках, эти буржуи на своих верандах лишь чаи гоняют с шоколадовыми тортами! Ты, видал, что понастроили? Развелось кругом куркулей, аж плюнуть некуда!

В доказательство своей речи он сделал широкий жест рукой, указывая на добротно построенные дачи, выстроившиеся как на подбор на этой улице. На лице его отражалось искреннее негодование увиденной им картиной. Явная несправедливость призывала к свершениям.

Невысокий и толстый Андрюха с трудом успевал и физически и мысленно за разогнавшимся другом. С чего это известный хулиган и бездельник Петя Солодкин вдруг причислил себя к рабочему классу, он откровенно не догонял, хотя и был готов принять на веру. Ну не этот же, как его, интеллигент он все-таки…

– Ты вот сюда посмотри! – продолжал Петя, – Хоромы какие! Дворец настоящий! У тебя такой когда-нибудь будет, заработаешь на заводе своем? Нет! И у меня – тоже нет! Потому, что хозяин все это – наворовал! Значит – что?

– Значит – что? – переспросил Андрюха, недоуменно разглядывая крашенную в синий цвет двухэтажную дачку с двумя большими лоджиями наверху.

– Значит, мы должны перераспределить награбленное в свою пользу! Это еще Ленин говорил, во!

– Ты чё, хочешь, чтобы мы дачу обнесли? – Андрюха наконец-то понял, к чему клонит друг, – Там же капитан дальнего плавания живет, я его знаю! Какой же он куркуль?

– А кто он еще? Стоит себе в белой фуражке, да командует: «Право руля! Лево руля!» Вот и все заботы! А за него все матросы делают. Капитан…

Петя изобразил презрительный жест, сперва повертев большим пальцем у виска, а затем прижав ладонь ко лбу, уставившись вдаль с идиотским выражением на лице.

– Ну, не совсем так…

В отличие от друга, Андрюха книги все же читал, а уж морскими приключениями Виктора Конецкого – просто зачитывался, вследствие чего о работе на судне какое-то представление все же имел. Лезть в чь