Пощечина

Андрей Евгеньевич Фролов

MYST. Черная книга 18+

«Прирожденный драматический актер Николя Берестов с юных лет считал, что в бойцовском характере и задиристом нраве мужчины нет ничего дурного. А уж служителю сцены такие свойства и вовсе показаны: без них ни роль достоверно не сыграть, ни куска послаще не выбить.

Потому, едва выйдя от директора, Николя отбил победную чечетку и мысленно окрестил свой временный перевод карьерным лифтированием. „Чердачок“, конечно, театром был так себе. Но первое: тамошнее руководство ввод Берестова всецело одобрило, в полной мере распознав его актерские потенциалы; и главное – теперь Николай сыграет в пьесе Килкойна, что было несомненной удачей…»

Андрей Фролов

Пощечина

Прирожденный драматический актер Николя Берестов с юных лет считал, что в бойцовском характере и задиристом нраве мужчины нет ничего дурного. А уж служителю сцены такие свойства и вовсе показаны: без них ни роль достоверно не сыграть, ни куска послаще не выбить.

Потому, едва выйдя от директора, Николя отбил победную чечетку и мысленно окрестил свой временный перевод карьерным лифтированием. «Чердачок», конечно, театром был так себе. Но первое: тамошнее руководство ввод Берестова всецело одобрило, в полной мере распознав его актерские потенциалы; и главное – теперь Николай сыграет в пьесе Килкойна, что было несомненной удачей.

Увы, обстоятельства сложились славно отнюдь не для всех участников кадровой операции, итогом которой явилось десантирование Николая Берестова в дружественный театр. Во всяком случае, уж точно не для «чердачника» Матвея Мальцева, с первой пятничной репетиции доставленного в реанимацию с гипертоническим кризом. Что же касалось Николя? Он, разумеется, старался извлекать из случившегося исключительно позитив.

Правда, режиссеру «Почвы» пришлось самовольно скорректировать сценарий модного драматурга и основательно омолодить Филипа Карра, но на каркасе пьесы это не сказалось. Напротив, некоторые акценты ее заиграли иначе, заманчивее и провокационнее.

Сам «Чердак» Николя показался в меру симпатичным.

Приятно-пыльный, запутанный и тесный, переплетающий узкие коридоры в щемящем лавкрафтианском очаровании. Простенький, во многом камерный и даже по-своему провинциальный, но уютный и теплый. Многие хуже бывают, Берестов после «театралки» насмотрелся… Да и ввод в «Промерзшую почву» устроился не короткий, а чинный и многодневный – до следующей среды Коля планировал не только прилежно отзубрить роль и примерить образ упрямца Карра, но и придать тому берестовскую уникальность.

В итоге (перетаскивая из такси в гримерку бутылки на первую проставу и прислушиваясь к аплодисментам воскресному спектаклю) Николя решился считать так: к «Чердаку» и его традициям-устоям он станет относиться уважительно. Но родниться с теми будет вопросом опрометчивым. А потому все последующие четыре недели до снятия спектакля с репертуара Берестову придется выдерживать с «чердачниками» доброжелательную, но изрядную дистанцию.

Ведь, несмотря на уют и ламповость, «Чердак» был театром раздражающе тесным и скромным. Хоть и на удивление живучим. Секретом его (о чем Николя и сам немало размышлял) были одержимы боссы почти всех городских подмостков.

Но директор «Чердака» на каверзные вопросы лишь загадочно улыбался. И продолжал отважно ставить современную либеральную классику и лютую авангардщину, раз за разом собирая полный, хоть и небольшой, зал. И это имея на руках немногочисленную – всего 22 человека (пока 21, если вычесть больного Мальцева, но летом худрук наверняка найдет ему полноценную замену) – дружину актеров.

Разумеется, атмосфера тайны привела к тому, что Николя даже не попытался устоять перед искушением разведать больше. Что и дерзнул сделать воскресным вечером после спектакля, когда в обязательном порядке театральных традиций проставлялся новым коллегам горячительными микстурами. День был выбран сознательно, перед выходным, чтобы не сдерживать в возлияниях ни себя, ни окружающих, а к своему первому вторничному появлению на репетиции не только разведать хмельных сплетен для