Вдвоём против целого мира

Анастасия Сергеевна Борисова

Генри вздрагивает:– Думаешь, это всё?– Что всё? – Бен открывает глаза и поворачивает голову, чтобы взглянуть на друга.– Ну, как эти церковные ссыкуны говорят – апокалипсис и все дела. Вампиры. Они пьют нашу кровь. Мы пьём их. Это ведь не навсегда?– Это точно не навсегда. Наш мир очень шаток, Генри. Вот что я думаю." Знал ли Генри, что его мир пошатнут отнюдь не вампиры?Содержит нецензурную брань.

Тушёная фасоль, даже с горчицей и ароматными травами, если без бекона (Вегетарианский день, говорит. Шутки у неё такие), то далеко не предел гастрономических фантазий. Однако, сегодня Генри набивает ею рот так быстро и охотно, будто устанавливает мировой рекорд, мыча, простенькую мелодию себе под нос. Мычит, замолкает, проглатывает и по новой. Бен сидит напротив, откинувшись на спинку стула, и сложив руки на груди. Его длинные ноги вытянуты и скрещены под столом, носки ботинок касаются щиколоток Генри. Монотонное звучание его мелодии и ритмичное жевание вводят в лёгкий транс. Мышцы рук непроизвольно подёргиваются, расслабляясь, глаза закрываются.

– До дома я поведу, – произносит Генри с набитым ртом, и, не успев прожевать, запихивает в себя ещё ложку фасоли. Губы измазываются тёмно-коричневым соусом, но он тут же вытирает их рукавом куртки.

– Мне просто нужен кофе, – медленно, чеканя каждое слово, говорит Бен, не открывая глаз.

Генри качает головой:

– Тебе нужно поспать часов двадцать.

– Как и тебе, Генри. Как и тебе.

– Твой кофе и лимонный кекс, – круглолицая официантка Сэм ставит перед Беном чашку и блюдце с внушительным куском. Его глаза распахиваются.

Девушка заправляет светлую прядь за оттопыренное ухо. Волосы у корней тёмные и прилизанные, блестят, словно их отменно натёрли жиром:

– Сегодня тихо, да?

Генри причмокивает, продолжая упиваться фасолью (А трусики ты завернёшь ему с собой?).

– Уже да. Осталось домой добраться, – отвечает Бен, делая заветный глоток кофе.

– Ну, у нас здесь спокойно, ты ведь знаешь, – Сэм наблюдает за ним, хлопая длинными слипшимися от пота и дешёвой туши ресницами.

– Спокойно, – усмехается Генри, снова вытирает рот тем же рукавом куртки. Бен приподнимает бровь, внимательно глядя на него, – теперь даже в чёртовом гробу неспокойно, не то что…

– Главное езжайте по трассе, а не через мост. Ты же не собирался через мост, да?

Кружка повисает в воздухе. Бен переводит на неё настороженный взгляд:

– Почему?

Сэм упирает руки в бока, её маленький ротик аккуратно разинут. (Его член не войдёт, если только головка) – да ты что? Все в курсе уже. Там Хэнка с парнями вчера перехватили.

– Мы только вернулись из Нью-Йорка, – говорит Генри. С тяжестью откидывается на спинку стула и громко прочищает горло, – а что с Хэнком? Живой?

Сэм кивает, заправляя непослушную прядь за ухо:

– Только вот… с Йеном беда.

– Не может быть… он живой? Парнишка живой ведь, да?

Девушка качает головой:

– Не может быть… – повторяет Генри, – ему ж сколько? Бен, сколько ему?

– Семнадцать, – отвечает тот, уставившись в окно, откуда за ним следит полная луна.

– Блять.

– Я думала ты в курсе. Хэнк считает, там новое гнездо в лесу.

Луна висит на месте, будто приклеенная. Светит чужим, украденным светом:

– После нападения они там не останутся, – говорит Бен.

– Я тоже так думаю, – соглашается Сэм, – только Хэнк всё равно людей собирает. Завтра отправятся на поиски.

– Мы же с ним? – возбуждённо спрашивает Генри, упираясь в друга взглядом. – Мы ведь тоже пойдём? Надо с утра позвонить Хэнку…

Сэм живо прерывает:

– Будьте осторожны, ладно? Я это серьёзно. (Будь осторожЕН. Расслабься, мне тоже не тебя плевать).

– Эй, ты долго трепаться будешь?! – кричит Джинна, вторая официантка. – Отнеси Питеру и близнецам их жрачку, а то они расплачутся и начнут мамочку звать.

– Ты что несёшь, чокнутая? – доносится шепелявый мужской голос.

– Давай, пошевеливайся! – добавляет Джинна.

– Иду! – Сэм кричит в ответ, закатывая глаза. – Пожалуйста, будьте осторожны, – прикусывает губу, её усталое лицо страдальчески перекашивается, – обещаешь?

Бен поднимает голову и натянуто улыбается.