Алгоритм страха

Ноэми Норд

В результате Большого ядерного недоразумения планета обезлюдела. С тех пор прошли века. Взрывы и вой сирен затихли. Но среди развалин еще кое-где копошились выжившие. Они выползали из бункеров и катакомб, снимали противогазы, радуясь солнечным лучам. Люди хотели жить и, не жалея сил, огораживали радиоактивные зоны колючей проволокой, расчищали развалины, хоронили обгоревшие трупы. На картах испепеленного мира, появился последний человеческий мегаполис. Но власть в нем захватили чужаки.

Алгоритм страха

Ноэми Норд

© Ноэми Норд, 2018

ISBN 978-5-4490-6054-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Все подчиняется манзу

Поток людей течет по злачным улицам, вливается в раскрытую пасть метро, исчезает в извилистых лабиринтах, и подземный кишечник медленно переваривает нахлынувшую морозную массу, жует ее, дробит, смешивает, извергает из клоак, скармливая размякшие тушки улицам, супермаркетам, соляриям и стадионам.

Глаза толпы тусклы и безжизненны.

К чему эмоции, если мозг мастурбирует манз. В нем свирепствует заунывный вой, призыв пасть на колени, смириться и разжать кулаки.

В этом вое мало слов, но каждый слог с младенческих лет врезан в память.

– Убей!

– Убей!

– Убей!

При первых звуках манза движение приостанавливается, дверцы вагонов замирают, стражи вытягиваются по стойке смирно, закрыв глаза.

И вот уже все на коленях.

Но погрузившись в какофонию, выплыть, не растеряв часть мозга, невозможно.

И даже если одна из бесчувственных тушек свалится на рельсы, толпа не выйдет из анабиоза, хотя бы на секунду вынув потные затычки из ушей.

Манз всемогущ, он останавливает время, его звуки повелевают пластиронам прекратить на время погоню за беглецами, а несчастным жертвам позволяют пару минуть передохнуть на коленях.

Уделив внимание манзу, толпа снова поднимается и спешит по делам.

Двенадцать раз в день хомячки обязаны включать наушники с Манзом.

Он более чем традиция. Он увещевание и напоминание, обращение и очищение, вдохновение и забвение.

Короче, Манз – связующий раствор каждого с каждым и каждого с ним.

Он понятие довольно-таки абстрактное, и у каждого свое.

Сначала говорили, что он рассеянный во Вселенной след печального скитальца.

Потом, вспомнили, что он тот, кто жаждет многих костров из книг и ученых дев.

Иным он являлся странным ребенком, сидящем в позе лотоса и вещающим о том, что любовь – есть боль, а высшее наслаждение – агония смерти.

Дошло до того, что вера обратилась в шантаж, а сострадание к ближнему воплотилось в стратегию легких побед.

Разнообразные ипостаси породили в свое время массу мнений и споров, ставших стержнями опустошительных мировых войн.

Беспрерывные сражения разрушили в прах цветущие страны и города. Огненный смерч прокатился по земле.

И в результате Большого Ядерного Недоразумения планета обезлюдела.

С тех пор прошли века.

Взрывы и вой сирен затихли. Но среди развалин еще кое-где копошились выжившие.

Они выползали из бункеров и катакомб, прорытых в метро, снимали противогазы и маски, оглядывались, по-детски радуясь солнечным лучам.

– Смотрите: солнце наконец-то пробилось сквозь черный туман.

– Земля оживает.

– Поможем ей возродиться.

Люди хотели жить и, не жалея сил, огораживали радиоактивные зоны колючей проволокой, расчищали развалины, хоронили обгоревшие трупы.

Они расчистили зону, чудом избежавшую смертельного заражения. И на картах испепеленного мира, появился последний человеческий мегаполис, уцелевший в котле Ядерного Недоразумения.

2. Долг пластирона

Никто не заметил, что в метро прибавилось стражей.

Их легко узнать в толпе, зрачки ушиты неоном, виски сотрясает адреналин, а ноздри пятый месяц процеживают молекулы сероводорода, извергаемые клоакой толпы.

Слуги дьявола ищут половину дьявола.

Она ангел.

Юный белокурый, звенящий от смеха, с лучами, которым тесно в глазах.

Их мало, половинок смерти.

Ангела определить легко.

Вдруг поймешь, что хочешь засыпать ее цветами