Джанки

Уильям С. Берроуз

Чак Паланик и его бойцовский клуб

Маленький роман, который навеки изменил лицо современной нонконформистской прозы. Роман, который открыл миру страшную тему наркозависимости – и тем самым открыл путь в литературу для Хантера Томпсона, Ирвина Уэлша и многих других мастеров, для которых эта больная тема стала ключевой в творчестве.

Странная, безжалостная и гениальная книга, в которой мир реальности причудливо и изощренно сочетается с миром фантазий и галлюцинаций.

Блистательно написанный «путеводитель по аду», который заставил бы содрогнуться в ужасе самого Данте, – ведь ад от Берроуза есть не вымысел, а реальность.

Книга содержит нецензурную брань

Уильям Берроуз

Джанки

Роман

William S. Burroughs

Junky

© William S. Burroughs, 1961, 1966, 1968

© Перевод. А.А. Кривцов, 2017

© Издание на русском языке AST Publishers, 2018

Пролог

Я родился в тысяча девятьсот четырнадцатом, в солидном трехэтажном кирпичном особняке, в одном из самых крупных городов Среднего Запада. Семья жила в полном достатке. Отец владел предприятием, которое занималось поставками пиломатериалов. Прямо перед домом – лужайка, на заднем дворе – сад, садок для рыб и окружавший все это хозяйство высокий деревянный забор. Помню фонарщика, зажигавшего газовые уличные фонари, здоровый, черный, блестящий «линкольн» и поездки в парк по субботам – всю эту бутафорию безопасного, благополучного образа жизни, ушедшего теперь навсегда. Я мог бы рассказать еще о старом немецком докторе, жившем в соседнем доме, о крысах, шнырявших на заднем дворике, тетиной газонокосилке и о моей ручной жабе, обитавшей рядом с садком, но не хотелось бы опускаться до шаблонов, без которых не обходится ни одна автобиография.

По правде говоря, мои ранние детские воспоминания окрашены страхом ночных кошмаров. Я боялся остаться один, боялся темноты, боялся идти спать – и все это из-за видений, в которых сверхъестественный ужас всегда граничил с реальностью. Я боялся, что в один прекрасный день мой сон не кончится, даже когда я проснусь. Я вспоминал подслушанный мной рассказ прислуги об опиуме – о том, какие сладкие, блаженные сны видит курильщик опиума, и говорил себе: «Вот когда вырасту, то обязательно буду курить опиум».

В детстве я был подвержен галлюцинациям. Однажды ранним утром я увидел маленьких человечков, играющих в игрушечном домике, который я собрал. Страха я не испытал, только какое-то спокойствие и изумление. Следующая навязчивая галлюцинация или кошмар, преследовавший меня неотступно в возрасте четырех-пяти лет, был связан с «животными в стене», он начинался в бредовом состоянии от странного, не поддающегося диагнозу нервного возбуждения.

Я посещал начальную школу с будущими примерными гражданами – адвокатами, докторами, бизнесменами этого крупного городского захолустья на Среднем Западе. В общении с другими детьми был робок и ужасно боялся физического насилия. Одна агрессивная маленькая лесбиянка дергала меня за волосы всякий раз, когда замечала. Так бы и вмазал ей сейчас по роже, но, к сожалению, опоздал – давным-давно она свалилась с лошади и сломала себе шею.

Когда мне было около семи, мои родители решили переехать на окраину, дабы «скрыться от людей». Купили большой дом, окруженный лесами и полями, с рыбьим садком и белками вместо крыс. Так и зажили здесь, в спокойной дыре с прекрасным садом, напрочь оборвав все связи с городской жизнью.

В средней школе я ничем особо не выделялся ни в спорте, ни в учебе и был типичным середнячком. Математика, как и остальные точные науки, была для меня темным лесом. Никогда не любил спортивные командные состязания, по возможности стараясь от них увильнуть. Короче, слыл хроническим симулянтом. Зато обожал рыбачить, постреливать всякую живность и подолгу шататься. Для американского мальчика того времени я читал гораздо больше обычного: Оскара Уайльда, Анатоля Франса, Бодлера, даже Андре Жида. На почве романтики я сдружился с одним парнем, и по выходным мы исследовали старые каменоломни, катались по округе на велосипедах и рыбачили везде