Случайные встречи. Сборник рассказов

Вера Капьянидзе

Сборник о настоящем: настоящих человеческих ценностях, настоящей борьбе, в первую очередь с собой, настоящих чувствах, настоящей вере и настоящей – душевной – красоте. Книга включает в себя 14 рассказов, большинство из которых представляют собой красочные зарисовки из прошлого, содержащие тонкие нотки грусти и ностальгии.

Вера Капьянидзе

Случайные встречи. Сборник рассказов

Ген сиротства

Глядя на старую Лимонку, прозванную так по фамилии покойного мужа – Василия Лимонова, можно было подумать, что она сразу родилась старухой. В ней не только не осталось, но, как говорят те, кто знал ее с молодости, никогда и не было ничего женского. Ни желания принарядиться, или кому-то понравиться, ни живого, кокетливого, или, на худой конец, просто любопытного взгляда. В ней не было не то, что изюминки, присущей многим женщинам, в ней, казалось, не было вообще ничего живого. Согнутое годами, уныло-равнодушное существо. Зомби. И хоть ей было немногим за семьдесят, и если внимательнее приглядеться, то и выглядела она моложе своих лет, но одетая непонятно во что, представляла собой какое-то совершенно дикое, неопрятное существо, непонятного рода. Если летом еще хоть как-то можно было определить, что это все-таки женщина в остаточном состоянии, то зимой это было неразрешимой задачей. Просторные вязаные штаны-рейтузы неряшливо наползали на огромные мужские ботинки, которыми она усердно шаркала при ходьбе, а то и вовсе волочилась на них, как на лыжах. Старая, куцая и выгоревшая шубейка из искусственного меха неопределенного цвета кургузо топорщилась над какой-то серой тряпицей, смутно напоминавшей юбку. А на голове восседала такая же серо-грязная шапка ушанка. С осени до весны замотанная поверх ушанки в старую, побитую молью шаль, заменявшую ей и шарф, она вызывала в окружающих не столько сострадание к обделенной старости, сколько чувство брезгливости и раздражения.

Старчески опущенные плечи зимой и летом ей оттягивали неизменные ее спутницы – связки сумок и пакетов с таинственным содержимым. С ними она ежедневно выходила из дома, и с ними же возвращалась. Куда она, не считаясь с погодой, ходила каждый день, никто на улице не знал, да особо и не интересовался. Лишь одна неуемная пенсионерка-активистка Муся, допытывала ее при редких встречах:

– Люся, куда это ты все ходишь? Как ни посмотрю, все откуда-то возвращаешься.

– Гуляю. Мне врач сказал, что в нашем возрасте надо как можно больше двигаться. – Недовольно объясняла ей Лимонка.

А про себя думала «Все-то ей знать надо. Какое ей дело, куда я хожу?» Лимонка скрывала, что она до сих пор работает. Ей почему-то было стыдно признаться, что она устроилась дворником в детском саду. Хотя, что тут особенного? Сейчас почти все пенсионеры вынуждены работать чуть ли не до смерти. На одну пенсию не прожить, вот и приходится на старости лет горбатиться. Мусе же, в действительности, не было до Лимонки никакого дела, как, впрочем, и всем остальным жителям небольшой улочки. Старожилы привыкли к ее незаметному существованию, а новые даже и не знали, что это их соседка.

Лимонка никогда не отличалась общительностью: никогда ни с кем не разговаривала, не делилась ни радостью, ни бедой, не жаловалась ни на мужа, ни на детей. Жила, как тень, серой мышкой прошмыгивая из своей калитки и обратно. А с годами, оставшись одна в пустой квартире, и вовсе одичала. У нее была двухкомнатная квартира с удобствами и даже с телефоном. Не была Лимонка и одинокой: у нее были дети. Сын и дочь. И две внучки. В общем, все, как у людей.

* * *

В тот год, в начале февраля зима, наконец, пробудилась от спячки и в срочном порядке объявила аврал по всем своим службам. Город яростно атаковали метели, вьюги и бураны, безжалостно закидывая колючими зарядами прохожих. Сугробы вспухали и ширились на глазах, снежные заносы под дверями стареньких одноэтажных домиков на окраине города за ночь прочно баррикадировали жильцов. По утрам люди безропотно расчищали дорожки, чтобы через два часа вновь оказаться в снежной осаде. Казалось, этому снежному беспределу не будет конца. Зима, запо