«Это нолик. Это крестик…»

Это нолик. Это крестик,

Гвоздик, шляпка. Наша frau

Уронила в речку вести:

Шишел-Мышел вышел вон.

Крысолов – всю тьму – строгает

Этот крестик, красный нолик.

Это нонсенс – эти суки

Наш поддерживают тон.

Шишел вышел. Это лагерь —

Перекрестный вой собаки.

Кум. Стояк и перекличка —

И за гвоздиком – Харон.

Это крест, а это ноль —

И бубновый туз – на тельник.

«Все, подельник – понедельник —

Тело в речку, дело в стол».

Это рамка, это столбик

Пепла падает на землю —

Наша frau громко плачет:

Крестик, шляпа, перегон.

Это ноль, а это – крест.

Хороша-дурна ли весть?…

Наша frau спит и видит,

Как выходит тело вон.

«свобода бля конечно же, но та…»

свобода бля конечно же, но та

что в окруженье снега стала ближе

она не бля конечно же а та

которая была со мной – нет крыши

а я стою – смотрю в неё как взгляд шмеля

стоял здесь – только лишь на половину

свобода нам с тобою не нужна

она не бля она гораздо ближе

«Перекидной дурак …»

Перекидной дурак —

Смотрит на нас – стекла —

Вот и ещё одна пуля,

Кажется, дотекла —

Но растеклась внутри —

Будто табачна боль —

Вот и прошла игла

Ельника над тобой,

Перекидной дурак,

Воздуха младший сын

Смотрит на бога, на…

И видит вокруг Сибирь.

«Проходя через воздух…»

Проходя через воздух,

Растянутый как кисель —

Ощупываю тишину сослепу —

Так кисет

Ощупывает табак

Или слепой – лицо —

Выйдешь, и станет так

Будто бы всё одно —

Натянуто на разрыв —

Слово фильтруй своё —

Похожее на чужое,

Но всё-таки Бородино…

«Гибель от двух Елен …»

Гибель от двух Елен —

Так не бывает, спи.

Я говорил тебе, в эн-

Ной – Считай, пустоты…

И никакой те – зги —

Бе – говорю – баран

Ты по за мной не ходи —

Ржавой войны кафтан.

Гибель от двух Елен

И десяти Наташ —

Светит тебе из зимы

Совсем не пустой Кызылташ

«Могу сказать я «быть», но быть я не обязан…»

Могу сказать я «быть», но быть я не обязан,

Твои-мои долги – недолги, но крепки,

Как узелок, на память который развязался

От страха, а не от – разгадывать тоски.

Пиши меня, пиши, лети за мной, железо:

Моё – твоё навзрыд. Нечитано – и врозь.

Нас выпьет железа. И щитовидно небо.

И скрыта горлом память – похожая на кость.

«В темноте такой, что страшно говорить о ней негромко…»

В темноте такой, что страшно говорить о ней негромко

Ты меня найдешь и вынешь, фуфел-муфел. Лазарет.

В темноте такой, что звезды разлетаются на выстрел —

Ты зашьешь меня собою – словно свету дашь ответ.

Понесешь меня в кармане, в этой ржавой электричке,

Обломаешь ногти, спички, поцарапаешь монет-

Ам бока и – амба сказке, тело движется к развязке.

Муфел фенечкой задышит.

Видишь? —

Звезды.

Назарет.

«Проходит все и ты пройдешь…»

Проходит все и ты пройдешь

По водам плодным гона или

Как память мальчиков твоих

Которые еще «забыли»

Не знают смысла и бегут

Вперед назад и через жгут

Вкушают тела твоего

Остатки, марсельезу суки

Поют с утра и до утра

Когда нас выебут – мы рухнем

Под стать всем ленинским горам

Как правда, ересь или срам

Проходит все и ты уйдешь

По плоским жидким перекресткам

Едва ли кто-то отзовется

Простив сомнения и ложь

Жужжит страна как ГОЭЛРО

Жужжит под левое перо

Вкушают тела твоего

Разлуку рваные щенята

Поют хвалу – и спят помято

В крученных Хондах – своего

Ты не упустишь но однажды

Уходят все – уходит всё

«заика сам себе…»

заика сам себе

похожий на тропу

и тьфу скажи как говор

Иртышский на губу

к тебе садится пташка

или беспечный вздор

горишь как промокашка

пустейший коридор

«Так монотонный голос…»

Так монотонный голос

Смотрит в твои глаза

Ищет новое тело —

Будто дыру гроза

Ищет в твоей глуби —

Смотрит в твое пятно

И не пройти ни на пядь

И соблюдаешь дно

Так ни однажды спать —

Там где оставит след

То ли ее рука

То ли плюшевый свет.

На утро выпадет снег

И пропадает все

Крутится спица в руках

Фарфорового Фу Се.

И ничего не впрок —

З