Страсть Семёнова

Григорий Анатольевич Фишилевич

Любовь ведёт нас странными путями сквозь не менее странные лабиринты жизни. Кто знает сущность Любви и её замысел? Семёнов, главный герой этого рассказа, идёт своим путём, который может показаться кому-то странным или даже ужасным. Достигнет ли он своей цели, да и понимает ли он вообще, что есть его цель?

Семёнов с трудом открыл глаза и выключил будильник. “Долбанное утро долбанного понедельника”, – подумал он, переворачиваясь на спину и разглядывая потолок, освещённый жёлтым светом уличного фонаря через щель в жалюзи окна. Он принял душ, неспешно оделся и вышел на улицу. Было темно и зябко. Семёнов завёл машину и поехал на работу.

На третьем месте конвейера работала незнакомая новенькая. “Кто это?” – спросил Семёнов своего напарника Козлова. “Сам не знаю, какая-то Пяткина”, – буркнул Козлов. Судя по его помятому виду, выходные прошли “на ура”.

У новенькой были чёрные, смоляные волосы, которые струились ровным потоком до самых плеч. Её лицо с еле уловимыми азиатскими чертами выражало молчаливую загадку. Карие глаза были умело выделены макияжем. Среднего роста, ладная фигура, правильная грудь, неброская, но со вкусом одежда. “Гармония”, – прошептал про себя Семёнов. Он весь день поглядывал на Пяткину и несколько раз поймал её ответный взгляд. Что-то шевельнулось внутри Семёнова, что-то знакомое, но давно забытое.

На следующий день он встретил Пяткину в столовой. Семёнов стоял у витрины с салатами и не мог определиться, какой взять. Пяткина толкнула его своим подносом и тихо сказала: “Возьми меня”. Он ошарашено повернулся к ней и спросил: “Что?!” “Уже два дня. Два дня одно и то же, могли бы и сменить выбор”, – ответила она.

Семёнов весь вечер был сам не свой. “Нет. Мне просто послышалось”, – твердил он себе, расхаживая взад и вперёд по комнате. “С чего бы ей говорить такое, мы ведь и не знаем друг друга вовсе”. Семёнов подошёл к зеркалу и посмотрел себе в глаза. И снова внутри него что-то шевельнулось.

Семёнов дожидался Пяткину у столовой. Время его перерыва уже подходило к концу, а она так и не шла. Он было уже хотел махнуть рукой и вернуться на своё рабочее место, когда она вышла из-за угла и почти налетела на него. Семёнов посмотрел ей в глаза и глухим голосом спросил: “Слушай, ты там вчера, ну, помнишь, в столовой, сказала…” Он выжидающе посмотрел на неё. Пяткинa как-то невнятно улыбнулась и, глядя ему прямо в глаза, ответила: “Да, и что, что сказала?” Из-за угла вышла группа галдящих женщин и, увидев Пяткину, увлекла её за собой.

И снова Семёнов весь вечер разрезал шагами комнату. “Нет. Нет, это неспроста. Зачем она так смотрела? Она ведь в глаза смотрела. Да и вообще, не может человек себе такого придумать. Тут повод нужен. Повод. А кто повод даёт, а? Правильно – женщина. Всегда женщина повод даёт. Если хочет, конечно. Это понятно, не признается она сейчас, что тогда в столовой так и сказала. Потом, когда мы вместе будем, тогда и признается”. Семёнов подошёл к зеркалу и посмотрел себе в глаза. Глаза светились спокойной уверенностью.

***

“Клюкин, найди мне в сети человека одного, а?” Семёнов редко звонил Клюкину. Знакомы они были лет тридцать, но близкими их отношения назвать было нельзя. Хотя если возникала необходимость, на помощь друг друга они всегда могли рассчитывать.