Душегубка

Я буду петь,

Спустившись в душегубку

метро. На Невском больше подают.

Рыдать, вопеть

Подстреленной голубкой.

Пою как все: поют, как и живут.

Как я живу,

Пою насквозь фальшиво.

Навзрыд в минор, не соблюдая такт.

Я вам спою,

Пугающе паршиво.

Визжа до четырех, а там антракт.

Спою острО

И пО сердцу, как бритвой.

Наверно, правду, если хватит духа!

Спою в метро

Легко, без чувства ритма,

Без микрофона, голоса и слуха.

Но, вопль мой,

Гранитом отражаясь,

Прокуренный, простуженный и зяблый,

Юродивой

Принадлежа и маясь,

Проникнет внутрь в ваши капилляры.

Потом наряд

И даже штраф в полиции.

Ой, дяди, штрафы будут регулярны!

Огнем горя,

Без долгих репетиций,

Быть может, стану очень популярной.

Не убегу

Не убегу.

Догонят у порога.

Поклоны бить из всех последних сил

Согнут в дугу.

По замыслу пророка

Накажут адом всех, кто их не бил.

Я не боюсь,

Не злюсь, а только маюсь.

Людьми отравлен райский уголок.

Перевернусь,

Увижу свет, уставясь,

В церковный золоченый потолок.

Вверху летал.

«Ад на земле. Проклятье!

Ничто, кто служит, здесь не заслужил!» —

Мне тот сказал,

Кто предан и распят был,

Ну а потом лицо на лик сменил.

Я развернусь

И заново в дорогу —

Нет веры мне, как нет пути назад.

И я решусь.

Там смрад! Там нету Бога! —

Отвечу Богу, если пригласят.

Волчок

Верчусь волчком

На цирковой арене.

В бреду себе желала медных труб.

Надрыв крючком

Щеки, и крови пенной

Стекает водопад с дрожащих губ.

Но я смеюсь!

Положено смеяться,

Когда ты тешишь в парике народ.

Я притворюсь

И заново кривляться.

Толпа и рукоплещет и зовет.

Еще, вот так!

Еще, давай по-новой!

Пытают славой, пробуют на зуб.

Швырнут пятак,

Ну к повтори! Готова?

И тянут леску вбок, и жадно ждут.

Дух крови прян.

Придурки и уроды

Ко мне спешат, покинув бельетаж.

Триумф – обман!

И я хочу свободы:

Пришла ко мне очередная блажь.

Я упаду

Без сил. И будь, как будет.

Шут умер, баста, кончился, капут!

И все вокруг —

И нелюди и люди

Огни погасят, встанут и уйдут.

38

Налейте водки, господа, налейте водочки!

У водокачки близ пруда вы труп нашли.

На шее тонкой борозда у той молодочки.

По коридорам вместе с ней меня вели.

Топите баньку, господа, топите баньку!

У надзирателя, быть может, есть душа —

Тот, кто нашел сегодня утром арестантку,

Пусть хлещет веником и плещет из ковша.

Глаза не прячьте, господа! Пардон, товарищи!

В тридцать восьмом мне было только тридцать семь.

Молодка ж в двадцать в лагеря, в грехах покаявшись!

Сороковой. А мы все старые совсем.

Налей мне, мальчик, упокойную-поминную.

Перегорела. Всех Сибирь согнет в петлю.

Налей, сынок, за долю страшную и длинную.

А я под сиськой твое имя наколю.

Псы

И ругаю себя,

И ломаю себя.

То согну в петлю,

То узлом скручу.

То пою вином,

То хлещу ремнем,

То зашитым ртом

Через зуб мычу.

Выйди в люди, будь!

Да прими на грудь.

Соберешься в путь,

Будет пуст погост.

Что в своей норе,

Спишь, как в камере.

В щелку заришься,

Что бродячий пес.

И пинают тебя,

Проклинают тебя.

Ребра сбитые

Шкуру сквозь торчат!

Дай окаменеть

Своей памяти.

В медь отлитые

Хватит подвывать!

Притащусь я в люд.

Посмотрю вокруг.

Все грызут своих,

Жалят роем ос.

Псами ста пород

Гнали от ворот.

Как один, из них

Каждый дикий пес.

Огниво

Раз, два, три! Рот рукой

Зажимайте. В молчанку играем.

Птичьей за суетой

Слышно только обрывки из фраз.

Я сплетусь с тишиной,

Я застыну в беззвучной печали.

В немоте гробовой

Все разведать мне выдался шанс.

Слышу голос внутри!

Громче он колокольного звона!

И зовет, и грозит:

«Нет – покою!» Зачем мне покой?

И тревожно корит —

Слишком сытый твой угол укромный.

Про меня говорит —

Я и мертвой была, и глухой.

Не потеряно все!

Не исчезло! Я знаю, я помню —

Был горячий костер!

Но погас, залит горечью встреч.

Бог и мудр, и хитер —

Вдруг, катая на каменоломне,

Камни в горы и с гор,

Я огниво