Замок близко

Замок вдали

Холодное солнце светило из дымки разреженных туч. Треском встречала грубая каменная порода толстые подошвы старых сапог чёрного рыцаря. Ветер то стихал, то нарастал, взвивая маленькие смерчи. Кашель, раздиравший изношенные легкие, слабый плевок желто-зеленой дряни, прерывистое дыхание. Ухмылка появилась и застряла в грязной бороде.

– Да! Всё кончится, так… и… не… – по одиночке слетали хриплые слова.

Мысли, мутные, тугие, как веревки повешенного, ещё двигали развалину тела, подстегивая угасающий разум. Мог ли думать, мог ли предположить о таком? Мог. Хотел ли? Нет. Игра затянулась, но подошла к бесславному концу. Упал, и уже близко, вот он, перед глазами, вот он! Замок, вырубленный в скале, стал виден. Метель усиливалась и смерчи вокруг уже ворочали не снежинки, а мелкое крошево черного обсидиана. Долетая до лица, они царапали, впивались, оседали в морщинах.

Сжав руки в кулаки, поднимаюсь. Перчатки почти разошлись по швам, кожа растрескалась, затертые серебряные кольца на запястье – все что осталось от прежней роскоши боевых наручей. Хруст, упор, шаг, хруст, шаг…

Давит, нагнетая тоску, снежная карусель. Шатает, сбивает с ног. Но иду, вот уже, красные огоньки сторожевого костра, вот они, узкие бойницы, вот они, неровные и чёрные, ступени из дикого камня, необузданной силой выброшенные наружу вулканом. И вот приходят, всплывают в больной памяти строки:

Вечер приходит в чёрном.

Путник стирает ноги.

Ветер уносит мысли.

Прочь убегай, к черту!

Руки мои повисли

Плетью хлестают боги

Дни моих жалких истин…

Лечебница

Привалившись одним боком к воротам, таким холодным, таким родным, уже теряю нить всего что держало меня в этом мире.

Со скрипом отворилась калитка сторожевой. Кричат, бегут, что то ухнуло, открыли ворота? И вот меня несут, мимо зверинца, мимо оружейной, запахи плывут, меняются, и стойкий камфорный запах окружает со всех сторон…

Дикий мир

Другого мира не было ни у меня, ни у моих врагов, ни у врагов моих врагов, мы помнили, что сбежать из боя к своему замку – это сохранить свою задницу для новой битвы. Новичков мало, ветеранов всё меньше. Опыт бесценен и теряется со смертью. И никто не хотел умирать до конца. В последний момент мы читали заклинание, которое переносило нас в укрытие. Если успевали его прочесть… Мой телепорт был сломан, свиток испорчен в бою, поэтому он выбросил меня в начале каменной гряды. Слава тьме, что он не перенес меня в замок врага. Если бы не тот позорный удар, сломавший мой амулет, быть мне уже в лечебнице. Но… я прополз через застывшую тысячелетия назад лавовую пустошь. Израненный, обессиленный, без надежды что меня смогут заметить в этой чертовой буре. Потому что ни у кого в голове нет такого ценного груза. Я пишу историю этого мира. Уже 12 лет как меня приняли на службу в Орден Смерти. Начав со служителя жертвенному алтарю, скоро, как знавший грамоту, занял место помощника летописца. Пока его не прикончили на осаде… У обычных людей конец один. Только не в нашем замке, да…

Его молодое привидение продолжило служить Ордену, но уже не могло держать перо в руках. Теперь его треножник перешёл ко мне.

Ловец и зверь

Влажная ночь. Непродыхаемая, как объятия ремня душителя. В овраге, рядом с тихим ручьем, догорал небольшой костер. Грея руки, смотрел в темноту Ловец душ. Ему стукнула почти сотня лет, но дело своё он знал и мог дать фору многим молодым воинам. Для срока жизни человека он был стар, но для мага век – это не тот возраст, когда уходят на покой. А он стал довольно неплохим магом. С багажом опыта воина и стрелка, поднявшегося с самого низа иерархии Ордена, уже умея драться как заправский берсеркер, он ушел в своё время отшельником в Орлиные скалы. Вернулся другим, уже тем, кем его знают сейчас – магом и Ловцом душ. Предчувствие сказало ему – он скоро будет не один. Путник шёл. И легкого ветерка не было, чтобы смахнуть пепел с его волос. Потрескивая, небольшие огоньки поднимали язычки от раскаленных углей. Изредка жар взлетал вверх маленьким взрывом, и поднятые искры освещали ближние кусты алым светом.

Две тени, два неясных силуэта, под