Знает Сашка Васильев…

Любой обманчив звук,

Страшнее – тишина,

Когда в самый разгар веселья

падает  из рук бокал вина…

Александр Васильев

«Сплин»

«Романс»

На пергаментных свитках рассыпались прахом слова.

Никогда и никто не поднимет со дна Атлантиду.

Не выходит четыре в ответ на вопрос: «Дважды два?»

А любовь превращается в глупую злость и обиду.

Жизнь должна быть, как зебра – из чёрных и белых    полос,

Но «должна»  и  «является» – слишком уж разные факты.

Вместо поезда мир за секунду слетит под откос.

Обесценятся даты, события и артефакты.

Усмехнётся Фемида, склонившись над чашей весов.

Я взираю на мир сквозь тоски и отчаянья призму.

А в дремучей и сумрачной чаще бескрайних лесов

Собираются волки на пир, на кровавую тризну.

На Парнасе ведут хоровод по ночам мотыльки.

Музы канули в Стикс, а Эрот увлекается тиром.

Гаснут вспышками в небе один за другим огоньки.

Исчезают моря, чьи границы на карте пунктиром.

Так смешно, что безумия искры танцуют в глазах!

Даже вечные книги на полках становятся пылью.

Дело, правда, не в книгах, не в датах и не в полюсах…

Друга два у меня есть – гитара и Сашка Васильев.

А поток моих слез превратился вчера в водопад…

Почему-то об этом ни спеть, ни сказать не могу я —

Что над морем противные чайки так гнусно кричат,

Что впервые ошиблась из Сашкиной песни колдунья.*

Маршируют солдаты, попавшие в замкнутый круг.

Перепуталось всё, неизвестно, где ваши, где наши.

Будет в деке гитарной уныло вибрировать звук.

На ракетах врага будет надпись стоять: «Made in Russia.»

На войне победителей нет, побеждённые лишь.

Каждый гимн на войне превращается в марш похоронный.

И не вырастет добрым в сиротском приюте малыш.

Для него одного мир вокруг будет слишком огромным.

На заборе выводит ребенок неверной рукой

То, что можно прочесть даже в школе на стенах и партах.

А кому-то смешно, кто-то думает, он не такой,

Слепо верит, что с Севера можно уехать на нартах.

Кто бы слышал, как стынет и мёрзнет в предгорьях весна,

Как лавина ревёт, повторяясь грохочущим эхом…

Знает Сашка Васильев – страшнее всего тишина…

Та, во время которой ты давишься собственным смехом…

    17—21.07.07г. (21.10.11г.)

*В эту ночь дивным цветом распустится папоротник,

В эту ночь домовые вернутся домой…

Тучи – с севера, ветер – с запада,

Значит, скоро колдунья махнёт мне рукой…

«Будь моей тенью»

Лучший друг…

У неё трагедия – разошлись, показалось, что завершилась жизнь. Непослушное сердце то вверх, то вниз… Ну а рядом был только ты… Не пытался даже мораль читать, проверял, во сколько ложится спать, сигареты в мусор – «Твою ж ты мать!» Лучший друг, без тебя кранты…

Задрожали губы – ты тут, как тут. Любопытным строго – «Пусть все уйдут!» Как ребёнка тешил… тебе на суд отдала персональный ад… Чтобы ей отвлечься – «Кого-нибудь, – говорил, – найди, а того забудь!» Но она лишь фыркала – «Что за муть?!» А потом отводила взгляд…

Поменялись маски – одна для всех. Истеричным стал прежде звонкий смех, и в сердечном ритме среди помех потерялось желанье жить… Ты звонил «ноль-три» – «Приезжайте!.. чёрт…» Красный крест венчал грязно-белый борт… Ты в пути ладошки ей нежно тёр и шептал – «Ничего… держись!..»

Постепенно выиграли войну… Но теперь она у тебя в плену, это ты не дал ей пойти ко дну, уничтожил хандру и сплин… У тебя есть доступ ко всем замкам – к дневнику и к почте, к её стихам… А вот этот крест выбирал ты сам – лучший друг у неё один…

11.11.11г.

Мой друг, мы с тобой сумасшедшие… оба…

Звонок неожиданный… пятница… вечер…

«Ну как ты?..» – «Нормально… давай, заходи…»

«А кофе нальёшь?» отвечаю – «Конечно…»

Да только сказать мы не это хотим…

Бессмысленность фраз… отстранённые взгляды…

Выходим курить на балкон в темноту.

Минута, другая – и больше не надо

Слова подбирать и ловить на лету…

Так властно и ласково руки по телу!..

Ещё поцелуй, и прерывистый вздох…

Открытое в холод окно запотело…

Твой запах на вкус ощущаю… мой Бог!..

Ладонь на груди – электрической вспышкой,

И разум отправил