Музыка перемен. Книга первая
Ксения Нихельман
«Только тогда любовь становится поэзией, когда музыка в голове одного влюбленного отзывается песней в сердце второго…»Максим и Ксения – брат и сестра, их жизни крепко переплелись между собой. Он отравлен запретной, осуждающей любовью, в то время как она, кажется, не любит никого. Но с появлением человека из прошлого изменится все.
Музыка перемен
Книга первая
Ксения Нихельман
Подруге! За то, что была рядом.
© Ксения Нихельман, 2019
ISBN 978-5-4490-4447-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть 1. МАКСИМ
Сегодня зал настроен по-особому: уже погас свет, но голоса по-прежнему не смолкают, а, наоборот, с явным недовольством нарастал шум. Высушив о сценические брюки вспотевшие ладони, я первым шагнул на сцену, одаривая зрителей широкой улыбкой. «Сейчас грянет музыка, и все умолкнут», – подумал я, дожидаясь своего вступления. Из темноты зала послышались выкрики; кто-то присвистнул, и не в доброжелательной форме. Меня освистывали! Подобное происходит впервые в моей концертной деятельности! За спиной оркестр старается пересилить зрительское недовольство, но получается плоховато. Я застыл с полураскрытым ртом, пропустив вступление и позабыв слова, в то время как желудок скрутился в тугой узел, а испуг медленно начал сковывать тело.
Зал рокотал и возмущался, первые ряды топали ногами, теперь уже свистели все те, кто умеют.
– Гнать его надо со сцены!
– Слышали мы уже твои песни! Да-да, пусть катится отсюда!
– Нам-то не соврешь, мы все чувствуем!
Отовсюду: с первых рядов, последних, с балконов доносились крики безликих зрителей. Я не различал мужские или женские это голоса, они сливались в один злорадный тон. Я хотел было закричать им в ответ: «Что же, черт возьми, происходит?» Но губы не шевелились, в горле пересохло. В надежде я обернулся на музыкантов оркестра, но они продолжали как ни в чем не бывало играть композицию с такой невиданной мощью, словно играли последний раз в жизни. Вдруг в плечо ударил тяжелый тупой предмет, я немного пошатнулся от удара, но удержался, дабы не свалиться в почему-то открытую оркестровую яму. Меня продолжали обстреливать непонятными предметами, и я удивился, что боли при этом не чувствую. Что это такое? Я поднял предмет с пола, им оказалось большое ярко-красное яблоко, аппетитно сверкающее лоснящимися бочками. Зал перестал шуметь, стих и замер в ожидании, музыканты тоже уставились на меня. Сквозь созданную тишину просачивалась еле уловимая, но очень знакомая мне мелодия. Я прислушался. Да, действительно, играла музыка, становясь громче, сильнее, и уже заполоняла собой все пространство. Только сейчас я догадался – музыка раздается из яблока, которое я тут же приложил к уху…
Открыв глаза, первые секунды я щурился, пока они привыкнут к яркому свету. Незнакомая обстановка вокруг, точнее ее отсутствие: голые стены и одиноко торчащая лампочка без плафона на потолке. И эта нескончаемая музыка. Приподнявшись и осмотревшись по сторонам, до меня наконец дошло, что я в своей новой съемной однушке, в которую заехал позавчера. А с прикроватной тумбочки во весь голос разрывается телефон, тут же смолкший.
Первым, что пришло на ум – я проспал спектакль. Черт меня дери! Но в голове закрутились пробуждающиеся шестеренки, и я вспомнил, что сегодня выходной. С облегчением откинулся в постель и поглядел на наручные часы. Десять пятнадцать. Выходит, я проспал всего три часа, и просто-напросто приснился дурной сон. Сны я вижу чрезвычайно редко, но цветные, заманчивые, что порой проснувшись, прибегнув к роскошной фантазии, додумывал сон до конца. Вообще, ночуя на новом месте, я всегда испытываю трудность со сном, также получилось и сейчас.
Снова затрезвонил телефон, и я потянулся к нему, чтобы ответить. Звонила сестра.
– Эй, ты меня впускать не собираешься? – но чуть снизив голос до тревожной интонации, добавила: – Ты не один?
– Ты уже здесь? Все, иду.
Одевшись, я поплелся к входной двери, успев в темном узеньком коридорчике споткнуться о коробку с вещами. Несколь