Задушевные рассказы

Александр Сергеевич Стрекалов

Необычные жизненные истории, запечатлённые по «горячим следам» и сразу, в один присест. Каждый рассказ, таким образом, стал для автора «песней», которые исполняются на одном дыхании и длинными не бывают… На обложке – фрагмент картины В.М. Васнецова "Баян", 1910 год.

От автора

«Задушевные рассказы» – мои первые литературные опыты, выросшие из острых душевных переживаний, можно сказать – подсказанные и окроплённые ими, оставившие зарубки на сердце; переживаний, которые я и запечатлел на бумаге по горячим следам в конце 1980-х годов, в 30-летнем возрасте… Всего тех рассказов я написал с десяток, наверное, собственноручно напечатал их на машинке «Любава» (случайно купленной на Большой Дмитровке) и переплёл. И до сих пор храню… А потом, святая простота, бегал с ними по редакциям столичных журналов, начиная от элитарного «Нового мира» и кончая якобы либеральной «Юностью», намереваясь напечатанное опубликовать. Тогда я ещё искренне верил: чудаком был ужасным, непрошибаемым, – что в Большую литературу можно войти самостоятельно и с парадного входа, минуя «подворотни», «подвалы» и «чердаки», унижение, постели с выпивками и кривляние. Как и лизание задниц сильным мира сего, «литературным генералам» так называемым, или «гениям» – если попроще, кто и вершили, и вершат до сих пор в России все редакторско-издательские дела.

Увы, тогда я сильно ошибся, получив везде «от ворот поворот». Теперь-то понимаю, что абсолютно справедливо и правильно: те мои первые пробы пера были и вправду слабенькими (что, однако ж, не поменяло моего негативного отношения к литературным руководителям вообще – и советским, крайне заидеологизированным, и нынешним, демократическим, якобы свободным). Выбрав из них три рассказа, за которые мне до сих пор не стыдно, я и опубликовал их на ЛитРесе в 2017 году, любезно предоставившему мне, никому не известному автору, свои интернет-ресурсы. За что руководству редакции низкий поклон и тысячи благодарностей.

«В день ненастный, час гнетучий

Грудь подымет вздох могучий;

Вольной песнью разольётся:

Скорбь-невзгода распоётся!»

Е. Баратынский

Гримасы Судьбы

Все проблемы его начались с трёх с половиной лет, когда он, крепенький и румяненький карапуз, оставленный дома один, заигрался и свалился с печки, с двухметровой её высоты, не такой уж страшной и опасной вроде бы. Голова, спина и руки при этом не пострадали, слава Богу, но при падении маленький Вася сильно ударился об угол скамейки крестцом. После чего у него почти сразу же отнялись и пересохли ноги, сделавшиеся непослушными и неуправляемыми как надломленные бурей ветки, будто бы отделившимися изнутри от остального тела и существовавшими уже как бы сами по себе, автономно и независимо, одиноко и сиротливо.

Что там такое с несчастным мальчиком произошло в физиологическом плане? и можно ли было этот тяжёлый недуг по горячим следам вылечить и исправить? – теперь уже невозможно определить. Как невозможно было сделать этого и тогда, по горячим следам, из-за недостатка денег и времени. Ведь случилась трагедия, поясним, в первой половине 1930-х годов в глухой забытой Богом деревне Центральной России в семидесяти километрах от Тамбова, в нищей крестьянской семье, в разгар коллективизации к тому же. Родителей Васи загнали в колхоз и заставили там ишачить сутками без продыха и выходных – на горбу вытягивать-выполнять вместе со всеми первый советский пятилетний план по выводу обожжённой и ограбленной Революцией и Гражданской войной страны из экономической трясины, тотальной нищеты и разрухи, спасать горожан от голода. Лишнего времени тогда не было ни у кого. Детки росли бесхозными, почти-что сиротами… Кому из них везло – тот выживал и становился полноценным и крепким, к самостоятельной жизни полностью приспособленным. С кем же по недосмотру случалась беда – помирали быстро, либо становились калеками.

Васятке не повезло: он упал и убился, спину больно зашиб. И весь день провалялся под лавкой, скрюченный, в ожидании помощи. Вернувшиеся под вечер с работы отец и мать, увидев посиневшую и распухшую от удара поясницу младшего