По страницам любимых книг

Парфюмер

По П. Зюскинду «Парфюмер»

Жаркий зловонный день:

Париж тем зловоньем дышит.

На мир эта вонь кроет тень,

Глотая деревья и крыши.

А рынок на кладбище ждёт,

Когда же наступит тот час,

Как только прозреет восход,

Скормить все отходы для вас.

И в этом безумьи жары,

Когда всё гниёт и воняет,

Вдыхая от рыбы пары,

Торговка раз пятый рожает.

В труху тельце к рыбе падет,

Торговке «плевать на ублюдка»,

Она его бросит, уйдёт.

Рождение его – злая шутка.

Но этот комочек в грязи

Был против Судьбы злобный воли,

Свою же он мать поразил

Криком, исполненный воя.

Не пах этот дьявол, родившийся в жар,

Его все ужасно боялись.

В сердцах всех людей вызывал он пожар,

И люди его проклинали.

Он вырос, был диким, как маленький зверь,

Как клоп, ждущий рока мгновенья.

Он ждал, миром правя, как чёрная тень,

Движеньем руки, мановеньем.

Его чуткий нюх, его гений ума

Давно знали запах Парижа.

Он знал, чем воняют в столице дома,

Чем пахнут деревья и крыши.

Но вдруг сердце с разумом вмиг отнялись,

Безумье его обуяло,

И в чёрной душе страсти вверх поднялись,

Душа роковое узнала.

Пленило его нити тоньше чутьё,

Он бросился в мир ароматов.

Нашёл он источник, нашёл он… её,

Ту, что источала тот… запах.

И, как сумасшедший, был ею опьянён,

Украл её запах убийца.

Без памяти в жизни впервые влюблён,

Аромат рыжей девушки снится.

***

Прошло много лет, он хранил аромат,

Он пил, как вино, его жадно,

Не помнил он платья, не помнил он взгляд,

Но с запаха был пьян нещадно.

Но вот одуренье сменилось тоской,

Пропал интерес и так слабый.

Хотел он создать духи с девушки той,

Чей помнил так явственно запах.

И разве бог добр, коль он потакал

Порыву души парфюмера?

А может не бог, может, Дьявол познал

О том, что порыву нет меры?

И в город, в который попал Жан-Батист,

В тот город, что Грас назывался,

На крыльях убийства красавиц внеслись.

Убийца во всём постарался!

И вот покусился на дочь буржуа,

Что похожа была… на ту деву.

И запах Гренуя опять свел с ума,

Из него вновь Чудовище сделав.

Но каждому монстру и роза своя…

И вот уж попался он в сети.

Жан – Батист арестован именем короля,

Но опять не отдался он Смерти.

Духи, что он создал – безумье любви

Свели с ума, всех без разбора.

И он божеством предстал перед людьми,

А площадь вдруг стала собором.

Его полюбили! Он бог, он силён!

Гренуй, отчего же ты плачешь?..

Не выдержал вида всевластия он,

Он думал, всё будет иначе…

Бежать! Прочь отсюда!

Бежать в пустоту!

Туда, где не любят,

Туда, где пожрут!

И в хладном угаре

В Париже родном

Гренуй Жан – Батист

Был съеден живьём…

Он просил слишком много. Любовь – лишь ошибка.

Остался кусок синей ткани у рынка.

Воспоминания капитана Ахава, или Месть Моби Дику

По Г. Мелвиллу «Моби Дик…»

Ненавистная зверюга! Он лишил меня всего!

Чёртов Кит! Гигант – белуха! Не из мира он сего!

Белый демон Преисподней, свет такого не видал!

А в одной из этих стычек ногу он мою сожрал!

Был я бравым капитаном, все зовут меня Ахав.

В море плавал, в океане, белый свет весь повидав.

Среди храбрых китобоев не был равный ни один,

Но однажды как-то в море Моби Дик меня побил…

Этот чёртов демон Ада мой корабль расколол,

Всю мою команду разом он со злости поборол.

И, от ярости сгорая, за гарпун схватился я,

Но он, сдохнуть не желая, принялся и за меня.

И зловонной страшной пастью ногу он мою схватил,

Белый Демон силой страшной капитана потащил…

Так расстался я с ногою, гарпуном её срубив.

Но не сдамся я без боя: не уйдёт, не заплатив!

И безумный огонь мести меня начал заполнять,

Лишь об этом Моби Дике стал я думать и гадать.

Страшной мести озаренье затуманило мой ум,

Тотчас я набрал команду и решил идти на штурм.

Много дней по океану я скитался, чтоб найти

Эту грязную белуху, но не встретились в пути.

И однажды, ранним утром закричал мне марсовой:

«Капитан Ахав! П