Маленький цветок любви
Иосиф Семенович Сигалов
Эта повесть о самоотверженной любви начинается печально: главный герой Игорь получает известие о смерти любимой женщины. Он начинает вспоминать всю историю их короткой и яркой любви. Игорь, 44-х лет – остроумный, артистичный. Ему кажется, что он покорил своими талантами свою возлюбленную. Она обладает только одним даром: любить! Любить самозабвенно, бескорыстно. Но он не замечает ее способности сопереживать, того, что она, по сути, тяжело, безнадежно больна. И только в самом конце Игорь узнает главное о ней: что она ценой своего здоровья, жизни, спасла брата, «вытащив» его из пекла Чернобыльской аварии.
Хочу предостеречь читателей от попыток каких-либо ассоциаций. Писатель использует в своей работе две «стихии»: память и творческую фантазию. Мнемозина «поставляет» ему прообразы нужных героев. Но писатель не отражает зеркально этот мир. Он преображает его, пропуская через призму своих цветастых, причудливых, иллюзорных фантазий, подчиняя творческому замыслу. Поэтому всякие попытки проводить аналогии между героями повести и их прототипами – никчемны и бессмысленны.
Отчего года летят так стремительно, пролетают незаметно, а иные мгновения жизни вспоминаешь так отчетливо и ясно, словно они протекли только что? Быть может оттого, что память наша подобна четкам. Она нанизывает на свою долговременную нить мгновения, события, образы лишь тогда, когда душа живет своей истинной жизнью, возносясь над суетным течением бытия.
Мы любим порой перебирать эти бусины памяти, эти сладостные воспоминания. О чем? О какой-то давно забытой картине беззаботного детства, о токе первого прикосновения к руке любимой, об опьяняющем дурмане первого поцелуя, о первом своем стихотворении – триумфальном взлете над обыденностью и печальном падении после этого…
Как устроена наша душа? По какому прихотливому критерию она отбирает из быстрого течения жизни, из потока бытия лишь эти светлые мгновения, яркие картины, памятные знаки?..
И лишь одна только музыка всегда проникает к нам в душу свободно и неудержимо. Почему? Почему она оказывает такое сильное действие на нас, почему она так властна над душой нашей? Отчего, слушая иную мелодию, мы вдруг впадаем в странное летаргическое оцепенение, душа наша наполняется светлой печалью, неутешной грустью. Никакая другая стихия не обладает такой мощной непреодолимой силой, такой могучей властью над нами, как музыка – странная стихия, необъяснимое сочетание звуков, волнующих душу и находящих отзвуки в тайных уголках ее.
Но среди этих мелодий всегда найдется одна, которая бередит незаживающую рану в душе, пробуждает воспоминания о безвозвратно утерянном счастье, о потере самого дорогого и любимого…
Я медленно вышел из метро и остановился, осматриваясь. Был ранний, осенний вечер. Небо было белесое, словно вылинявшее. Только где-то на юго-западе, заслоняя закатное солнце, плыли неведомо куда диковинные облака. Проплывали мимо озабоченные прохожие – известно куда: сначала в универсам, а потом в свои бетонные, обжитые и мнимо уютные норы. Я медленно двинулся домой, прошел уже полпути, как что-то задрожало в кармане. Я достал телефон. Было что-то тревожное и пугающее в этой неожиданно раздавшейся трели моего мобильника. Я включил связь.
– Слушаю. Алло, кто это?
– Это я, Евгений. Мне нужно встретиться с вами. Срочно!
– Срочно?! Что-то с Леной? С ней что-то случилось?
– Я вам все расскажу, когда приеду. Это – не по телефону.
У меня оборвалось сердце. Мне захотелось прислониться к чему-то или сесть – я чувствовал, что сейчас упаду.
– Где нам встретиться? – голос мой звучал медленно и глухо. – Мне все равно где. Может у вас в Ясенево?
– Нет, не так. Давайте у вас, в Конькове. На улице.
– Ну, ладно, у меня… Вы знаете выход к универсаму «Виктория»?
– Ага, знаю.
– Я буду сидеть напротив выхода на парапете. Когда вы придете?
– Я сейчас в центре, Подъеду… ну, минут через сорок.
– Хорошо, я жду.
Я уселся на парапете в стороне от небольшой, шумно галдящей компании алкашей. Я уже не думал о том, почему позвонил он, а не Лена. Сердце сжалось вдруг сильно и больно – пр