ОКТЯБРЬ

Пятница, тринадцатое

Полночь. Пятница. Тринадцатое.

И не полная луна,

Значит, можно отоспаться —

Ночью будет тишина…

Будут оборотни тихо

В эту ночь, как люди, спать

И в лесу лесное Лихо

Тоже, видимо, дремать…

Полнолуние не скоро,

Так что будем, братцы, жить!

Кто-то прямо у забора

Ляжет спать, а кто-то пить

Будет до утра с подругой

За нечётное число…

Только оборотням туго —

Нынче им не повезло!

Грустно

Сижу. Курю. Растёт гора окурков.

Проходит жизнь, как фильм, передо мной

И я в том фильме сам среди придурков,

Обиженных судьбой, да и страной.

Мне грустно от того, что на исходе

Остатков лет и я  вдруг осознал,

Что жил не так, не то я делал вроде,

Теперь вот жду предсказанный финал…

Ненужный никому – стране и людям,

Друзьям ненужный, да и сам себе.

– А может просто прошлое забудем,

И плакаться не будем о судьбе?

Я прошептал душе своей пропитой,

Очередной окурок затушив.

Душа молчала. Лишь сомнений свита

Вокруг меня шепталась: вроде жив…

Вспомнил всё

Я вспомнил всё: что было – не было,

Кем был и не был никогда,

Такое же, как нынче, небо,

Послевоенные года,

Когда родился мальчик где-то

И этим мальчиком стал я

И в августе далёким летом

Мною пополнилась семья.

Потом я вырос и однажды

Забыл про всё: про мать, про дом,

Стал слишком смелым и отважным,

Оставив встречи на потом.

Я строил жизнь свою умело —

Сам по себе, как я хотел.

И к маме мне порой хотелось,

Но было слишком много дел.

И вот однажды мне приснился

Я – очень старый и седой,

Как будто к маме я явился,

А мамин дом давно пустой…

Всё тот же стол и табуретки

И тот же старенький диван,

В буфете мамины таблетки,

В шкафу знакомый сарафан…

Я вспомнил всё. Но слишком поздно.

Теперь мне маму не вернут

Ни покаяние, ни слёзы

Даже на несколько минут…

Но я и в снах её не встречу

И от того давно не сплю.

Напрасно ставлю Богу свечку,

Я и за век не отмолю

Мой грех великий перед мамой.

…Я вспомнил всё. Все наши дни,

Но в молодости все упрямы,

Нам часто просто не до мамы,

А в результате вновь одни…

Страна уродов и шутов

На карнавале жизни я лишь шут,

Не прячущий своё лицо под гримом,

Я каждый день свой правый суд вершу,

Но все мои слова проходят мимо —

Мимо пустых сердец и мрачных душ.

Напялив на себя чужие маски,

Они несут свою святую чушь,

Немного правды, очень много ласки…

И вот уже обласканный народ

Валит толпой на митинги и сходки,

А тот, под маской, истинный урод

Ведёт народ уверенной походкой

В свой будущий февраль или октябрь,

И вдоволь насмеявшись над шутами,

Ещё не понимает, что он – раб,

Смеётся над собой, а не над нами…

…Когда-нибудь прозреет вновь страна

И с идолов своих  все сбросив маски,

Увидит  вдруг – под маской сатана,

И всё, что обещал он, просто сказки.

Все истины достаточно просты,

К тому же их не раз мы проходили:

Нам правду говорят всегда – шуты,

Какая есть. Но мы, видать, забыли…

Двадцатый век

Двадцатый век – век революций,

Добра и зла. Любви и бед.

Век смены вех и Конституций.

Век поражений и побед…

В двадцатом веке я родился

И, значит, век двадцатый – мой.

Я вырос с ним и с ним простился

Уже далёкой, той зимой…

Теперь о нём осталась память

И много лжи о нём вокруг.

Сменилось всё: страна и знамя,

Сомкнув тысячелетний круг…

И вот уж новые герои

Возводят вновь на пьедестал

Те буржуазные устои,

Что век двадцатый разметал

Народу дав мир и свободу…

И я был счастлив в веке том.

Век двадцать первый – век разброда,

Где все забыли о святом.

О долге, совести и чести,

О том, что не в чести давно…

А мне с двадцатым веком вместе

Остаться в прошлом суждено.

Такой как есть

Полвека там, полвека здесь —

Живу на два тысячелетия

Такой как был, такой как есть,

Даст Бог отпраздную столетие.

Ну, а не даст, ему видней,

Выходит, сделал всё, что в силах.

Таким, как есть, остаток дней

Жить буду, только б сил хватило…

Цена

Во все века и времена

У