Ио, мой Ио

Татьяна Томах

«…Агата замерла, затаив дыхание.

Странно, если бы её попросили рассказать, что здесь такого, она бы не сумела.

Песок и камни. Рваные изломы кратеров. Глубокие сиреневые тени, нежно-алое сияние. Бесконечная равнина, уходящая к горизонту. Тишина. Воздух.

Воздух в Агатином скафандре был совершенно тот же, что и раньше, на станции.

Но Агата как будто чувствовала ветер, играющий с рыжей мерцающей пылью – губами, лёгкими, кожей…»

Татьяна Томах

Ио, мой Ио

Не боишься узнать, кто ты?

Тогда посмотри на свою правую ладонь.

Видишь на ней линию жизни? —

Да\Нет

Смотреть результаты опроса – Да\Нет

    Из Живого Журнала Последнего Живого

Здорово, когда у тебя день рождения. Даже если ты – единственный ребёнок на планете. «Нетушки, – подумала Агата, – больше не ребёнок. С сегодняшнего дня – тоже взрослая». И улыбнулась.

– Мам. – Она сонно приоткрыла один глаз. – Сегодня можно не учиться?

– Лень – один из самых скверных пороков, девочка.

Агата знала наизусть все оттенки маминого голоса. Этого можно было не слушаться.

– Не порок, а двигатель. Прогресса, – заявила она, спрыгнула с кровати, закачалась на одной ноге, нашаривая второй тапок.

– С днём рождения, дорогая. – Мама обняла Агату, легонько похлопала по спине. – Подарок на столе.

– Спасибо, ма. А можно сегодня покататься на Мэнни?

– Про вездеход говорят не «на», а «в».

– А про мамонта?

– Агата, использовать для транспортного средства эмоциональную матрицу депрессивного мультипликационного героя крайне небезопасно. Выбери другой вездеход.

– Да, мам.

Нетушки. Мэнни – самый лучший, его придумал Карл. И ещё нашел для Агаты старый мультик про смешного и немножко грустного мамонта. Что, не бывает так, чтобы одновременно и смешной, и грустный? Ещё как бывает. Например, сам Карл.

Карл, как всегда, работал с Софьей в лаборатории.

– Доброе утро, Агата, – ровным голосом сказала Софья, не отрываясь от своих чашечек Петри. – Хочешь конфету?

– Соглашайся, – посоветовал Карл, подмигивая из-за её спины, – лучший экспериментальный образец. Леденец с зубами, кто кого укусит раньше.

– Старая шутка, – фыркнула Агата, но всё равно улыбнулась. И взяла у Софьи конфету. Сегодня попалась лимонная.

Позавтракала Агата в саду. Украдкой от мамы сорвала почти созревший помидор. Помидоры, правда, были и в салате, но с ветки-то – вкуснее. Скормила рыбкам в пруду половину бутерброда. Карпы поднимались со дна, почти не двигая хвостом, огромные, тёмные, как доисторические динозавры, и плотоядно смотрели на Агату выпученными глазами.

После завтрака мама заторопилась в переговорную – открывалось окно, можно было поболтать с тетей Ирой. А Агата, радуясь отсутствию уроков, побежала в зоопарк к Веронике Андреевне. Помогла кормить птиц, поиграла с крольчатами. Крольчата были смешные и пушистые, сначала сидели смирно, испуганно прижав ушки, а потом привыкли к гостье. И скоро уже носились вокруг, сталкиваясь друг с другом и взбрыкивая длинными ногами. Агата просидела бы с ними весь день, но её ещё ждал Мэнни.

Карл в очередной раз объяснил, как обращаться с вездеходом и что делать, если он вдруг остановится.

– Да, знаю, знаю, – нетерпеливо перебила Агата, упаковываясь в защитный костюм. – Ты это уже всё говорил.

И они поехали. Через страшно шипящий шлюз, через полутёмный, тревожно моргающий красными лампочками коридор.

На поверхность.

– Ух ты, – восхищённо сказала Агата. Она так и не смогла привыкнуть к тому, как это красиво. Умница Мэнни остановился, максимально открывая для обзора свой купол.

Агата замерла, затаив дыхание.

Странно, если бы её попросили рассказать, что здесь такого, она бы не сумела.

Песок и камни. Рваные изломы кратеров. Глубокие сиреневые тени, нежно-алое сияние. Бесконечная равнина, уходящая к горизонту. Тишина. Воздух.

Воздух в Агатином скафандре был совершенно тот же, что и раньше, на станции.

Но Агата как будто чувствовала ветер, играющий с рыжей мерцающей пылью – губами, лёгкими, кожей. Как будто сама превращалась в этот ветер и летела, поднимаясь выше и выше над крошечной песчинкой вездехода – крылатым, невесомым и всесильным существом…