Юлий Цезарь

Геннадий Михайлович Левицкий

Шестой год Цезарь вел жестокую войну в Трансальпинской Галлии. Он начал ее по собственному желанию, не считаясь ни с мнением сената, ни с интересами Рима, ни с законами. Он вторгся в неведомые земли со слепой верой в то, что он, Гай Юлий Цезарь, рожден для великих дел, потому что верил в свою счастливую звезду, в собственную исключительность…

Текст публикуется в авторской редакции

Геннадий Левицкий

Юлий Цезарь: между войной и любовью

© Геннадий Левицкий

***

«Каждый человек приходит в мир сей, дабы выполнить свой долг, будь тот долг ничтожен или велик, но чаще всего человек и сам этого не знает, и природные его свойства, его связи с ему подобными, превратности судьбы побуждают его выполнить этот долг, пусть неведомо для него самого, но с верой, что он действует никем не понуждаемый, действует свободно».

    (Морис Дрюон. Лилия и лев.)

«На любовные утехи он, по общему мнению, был падок и расточителен. Он был любовником многих знатных женщин – в том числе Постумии, жены Сервия Сульпиция, Лолии, жены Авла Габиния, Тертуллы, жены Марка Красса, и даже Муции, жены Гнея Помпея… Но больше всех остальных любил он мать Брута, Сервилию: еще в свое первое консульство он купил для нее жемчужину, стоившую шесть миллионов, а в гражданскую войну, не считая других подарков, он продал ей с аукциона богатейшие поместья за бесценок. Когда многие дивились этой дешевизне, Цицерон остроумно заметил: „Чем плоха сделка, коли третья часть остается за продавцом?“ Делом в том, что Сервилия, как подозревали, свела с Цезарем и свою дочь Юнию Третью».

    (Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. Божественный Юлий.)

«Но вскоре обнаружились первые признаки самой большой и опасной войны, какая когда-либо велась в Галлии. Замысел ее давно уже созревал втайне и распространялся влиятельнейшими людьми среди самых воинственных племен. В их распоряжении были и многочисленные вооруженные силы, и большие суммы денег, собранные для войны, и укрепленные города, и труднопроходимые местности».

    (Плутарх. Избранные жизнеописания. Цезарь.)

1. Цезарь и Сервилия

– Гай Юлий! Ты не можешь меня покинуть! – возмутилась женщина и напомнила: – Ты обещал провести зиму в Равенне. Или слово Цезаря ничего не значит?

– Прости, Сервилия, но произошло событие, расстроившее все планы, – оправдывался мужчина. – Поверь, у меня совершенно нет желания менять твой великолепный дом на палатку в галльском лесу, но речь идет не только о моей жизни и смерти. Под угрозой гибели дело, оплаченное кровью римлян.

– Я устала сидеть в роскошном особняке, словно птица в золотой клетке, – продолжала капризничать красавица. – Для чего ты купил мне дом и вызвал в Равенну? Цезарю доставляет удовольствие мучить ожиданием покорную Сервилию?

– Ты же знаешь, дороже тебя у меня никого нет, – пытался успокоить женщину Цезарь, но та слишком долго копила обиды, и дежурной фразой остановить ее не получилось.

– Я не могу больше так жить. Сколько раз слышала о твоей непомерной занятости, но потом оказывалось, что Гай Юлий, кроме ложа своей супруги успевал побывать в постелях жен чуть ли не всех сенаторов. Даже своих друзей – Помпея и Красса – Цезарь наградил ветвистыми рогами. Развратник! Не к жене какого-нибудь кельтского вождя спешишь на этот раз?

– Сервилия!.. Вот женщина, которая не перестает меня удивлять! Ты ведешь беседы с греческими философами на их языке и повторяешь глупейшие сплетни римских плебеев. Хотя бы вспомни, дорогая, сколько лет несчастной вдове Марка Красса, прежде чем записывать ее в любовницы. Семьдесят, если не больше…

– Довольно, Гай Юлий, я уезжаю в Рим, по крайней мере, до весны. Холодный воздух Равенны плохо на меня действует.

– Сервилия, любовь моя, я буду тосковать без твоих божественных глаз, нежного, иногда капризного, голоса. И моя тоска тем сильнее, чем дальше ты будешь от меня, но… – неожиданно Цезарь не стал упрашивать женщину остаться в Равенне, хотя последняя надеялась на это, – положение в Галлии таково, что даже в Равенне никто не может оставаться в полной безопасности. Уезжай, и как можно скорее.

– Не