Зловещее хихиканье в темноте

Владислав Георгиевич Тихонов

Сборник из десяти новелл в жанре гротескной мистики. Сплав "невинной" городской страшилки и хтонического эпоса. В качестве обложки использована картина художника Питера Брейгеля СтаршегоСодержит нецензурную брань.

САНИТАР

Истинная сущность человека обитает во мраке… Случается, искра рационального

разума время от времени вспыхивающая в стране теней, высвечивает отдельные

фрагменты этого вселенского кладбища, именуемого человеческой душой.

(неизвестный средневековый автор).

Никогда не доверяй человеку со шрамом.

(песня «Человек со шрамом» группы «Коррозия металла»).

Что заставило нас с Максом переться в тот вечер в заброшенную больницу на окраине города, одному черту ведомо. В тот злополучный день Максу удалось стянуть у старой карги, приходящейся ему по недоразумению бабкой, ее заначку. Эта выжившая из ума беззубая верблюдица копила, видите ли, «на гроб». Макс был отличный парень, а так как я – его лучший друг, то своим трофеем он по-братски поделился со мной.

Начали мы с пива. В захарканном, заваленном собачьим и человечьим калом «Парке победителей», сидя на раздолбанной скамейке, мы прихлебывали блаженный напиток, разглядывали проходящих мимо бабенок и строили планы на вечер. Погода в тот день была на редкость пакостная. Вовсю светило окаянное солнце, и жара стояла, как в крематории. Все это привело к тому, что нас слегка развезло. Пиво закончилось, и нас потянуло достать чего-нибудь покрепче.

По дороге в ближайший магазин Макс ржал так громко, представляя себе обнаружившую пропажу своих деньжат бабку, что встречные в панике шарахались от нас. Взяв в магазине «флакон» и какой-то поганой жратвы в консервной банке, мы без долгих раздумий поехали в мою скромную обитель, так как пить водку на улице – дрянное пижонство.

Предаваясь низкому греху пьянства в моей берлоге, мы и не заметили, как время стало клониться к вечеру. Надо было что-то предпринимать для продолжения развлечений. Отдыхающий на моем старом добром диване Макс подал мысль, что неплохо-де было бы поймать каких-нибудь подруг на ночь. На мое замечание, что вместе с подругами можно поймать и еще что-нибудь, он только раздраженно махнул рукой и заявил, что намерен веселиться по полной программе. Видимо, конфискованные у бабки деньги придали ему уверенности в себе, а выпитое как следует тюкнуло в голову, и он возомнил себя прожигающим жизнь веселым миллионером. А вообще, мне на это было наплевать. Я и сам не дурак повеселиться, соблюдая, впрочем,осторожность.

Когда Макс и я, слегка пошатываясь, вышли на улицу, мы оба как раз находились в той кондиции, когда душа требует приключений, любви и подвигов.Заходящее багровое солнце слеповато освещало кривую улочку, усаженную покоцанными, безобразными деревьями. Кроны этих странных деревьев были похожи на головы, которые обкорнал пьяный парикмахер.

Найти «подруг» на сей раз оказалось проще, чем я ожидал.Две какие-то дуры из тех, что обожают шляться по вечерам в поисках приключений на свои безмозглые головенки, привлеченные возможностью халявной выпивки и дешевых ласк, составили нам с Максом компанию. Как их звали, я уже не помню. Одну, кажется, Юля, а другую – то ли Жанна, то ли Оксана.

Старая заброшенная больница располагалась на самой городской окраине, за полуобезлюдевшими, допотопными «пролетарскими» кварталами. Еще с самого детства я слышал об этой больнице столько разных историй, что их хватило бы на средней толщины дрянную книженцию – из тех, которые всякие засранцы любят полистать, дабы пощекотать нервы. То там якобы находили отрезанные человеческие уши, то кишки, то еще какую-нибудь «расчлененку». Теперь, по слухам, заброшенная больница превратилась в убежище «деклассированного элемента» и в место сходок подростковых банд.

Я сейчас уже не помню, кто первый из нас с Максом предложил отправиться в это колоритное местечко. Наши подруги, с которыми мы к тому времени успели распить пару бутылок какой-то дешевой отравы, с идиотским хихиканьем оценили идею погулки на окраину.

Когда мы очутились под больничной оградой, солнце уже почти село. Но это