Пролог

***

Марина весь день провела в расстроенном состоянии. То и дело слёзы от всплывающих воспоминаний выступали на её карих, когда-то живых и счастливых глазах. Она пыталась занять себя обыденными делами: готовкой, стиркой, глажкой, уборкой и прочими хлопотами, но хоть руки и были заняты, голова по-прежнему продолжала думать о случившемся. «Почему он так жестоко со мной, со всеми нами? – колючий ком вставал в горле. – Неужели он нас не любит? Но почему? Нет, это не он, это всё… Боже мой, я даже не знаю, что с ним случилось. Что-то в нём изменилось… он, словно стал чужим, – Марина села на стул и уставилась в одну точку. Чёрные вьющиеся локоны обрамляли уставшее, с преждевременными от переживаний и недосыпа морщинами лицо. – А ведь когда-то мы были так счастливы каждой минуте, проведённой вместе. Боже мой, как мы любили друг друга», – она закрыла глаза руками.

Ей вспомнились ежедневные прогулки там, у него: по Черноморскому бульвару и вдоль Чертановских прудов, и здесь, у неё: в Царицынском парке. Весной именно здесь они устроили свадебную фотосессию. Как же это было красиво. И каждое воскресение они приходили сюда и проводили время вместе, вдвоём, оставив все беспокойства и заботы дома. Затем родилась Алёна, и они почти год не бывали здесь. Когда она научилась ходить, вся семья стала приходить сюда раз или два в месяц, где девочка делала свои первые шаги. И казалось, что это тёплое семейное счастье и любовь объединяла их, окутывала, словно облако. Теперь они жили не только друг для друга, но и для своей дочери, даря ей всю свою заботу и внимание. И это сближало их самих. Счастливые деньки. А потом родился Ваня. Он был более капризным и слабеньким, но Марина любила его ничуть не меньше дочери. Они стали ещё реже гулять вместе, а дома было просто невозможно вот так сесть и спокойно смотреть на природу, ощущать дыхание ветра и тепло прикосновений. Дома руки мужа не казались такими тёплыми, как на улице. Марина тоскливо обхватила плечи худыми бледными руками и прислонилась к стене. «С тех пор мы так редко приезжали сюда. Только раз в год в конце мая, когда парк расцветает и предстаёт во всей своей красе. Может именно поэтому? Поэтому наши чувства охладели? Находясь, всё время рядом, мы перестали проводить время вместе. Какой парадокс!» – Марина закрыла глаза, и из них потекли горькие, обжигающие лицо слёзы.

***

Вымотанная физически и эмоционально за прошедший день, Марина буквально рухнула на постель. Страшно болела голова. «Неужели у него она всегда так болела?» – но одна только мысль о муже больно сжимала её грудь. Марина взяла телефон. За весь день даже не вспомнила, где он лежит, как никто не вспомнил о ней. Хотя, нет… одно непрочитанное сообщение. От мужа. «И как он может писать после того, что случилось?» – Марина долго решалась читать или нет, но любопытство, смешанное с обидой и надеждой неизвестно на что, взяли верх. В сообщение было написано только одно слово: «Прости». Марина бросила телефон на диван. «Простить? Что простить? Все те гадости, что он наговорил? Его ненормальное, агрессивное поведение? Идиот!» Целый час она не могла уснуть и всё думала о том, почему он это пишет и чего он пытается этим добиться. Казалось, всё было очевидно.

Дети уже спали, так что она на цыпочках вышла на кухню и позвонила. Он не брал. Марина подождала несколько минут и позвонила ещё раз. Ей страшно захотелось услышать его голос. «А вдруг, с ним что-нибудь случилось? Он был так возбуждён, словно не в себе.» Она написала: «За что простить? Позвони утром». Захлопнув телефон, она пошла спать. Но смогла уснуть только далеко за полночь. Перед этим она вспоминала прошедший месяц – месяц, который показался ей затянувшимся, нескончаемым кошмаром.

Глава I

***

Шёл холодный осенний дождь. Люди выходили из метро и скорым шагом шли к остановке. Но она была битком забита теми, кто пришёл раньше, поэтому им ничего не оставалось, кроме как стоять и с завистью смотреть на тех, кто был укрыт от этих противных, колющих лицо капель. Тридцати пятилетний высокий человек с короткими темно-каштановыми волосами стоял немного поодаль от всей этой