Моцарт, фантазия ре минор

Ну почему она такая добренькая? Таня, помоги, Таня, принеси, Таня, сделай. Тридцать два года, а так и не научилась говорить нет. Вот и сейчас: Лондон, Риджент парк, семь тридцать утра четверг, и что она здесь делает? Тащит картину, которую её московские друзья попросили передать их лондонским друзьям, проживающим в красивом месте с не менее привлекательным названием Глостер Кресент.

Благо она довольно хорошо знает Лондон и выбрала самый короткий путь через парк, но толку-то – утро туманное, утро седое. В начале осени в Лондоне бывают такие туманы, конечно, красиво, романтично, но ничего не видно: густой утренний туман скрыл все дорожки-тропинки, и только фигуры любителей утренних пробежек иногда возникают из белой пелены. Так, а вот это уже проблема: её дорожка расходится на целых три, и лишь одна из них приведёт к Глостер Кресент, но которая, указателей-то поблизости нет, и спросить не у кого.

Дэвид любил бегать по утрам в Риджент парке, можно думать о чём угодно, ритмичный бег сам упорядочивал мысли и всегда подсказывал верное решение. А можно вообще ни о чём не думать, пустая голова так здорово – никаких тебе проблем в адвокатской конторе, которые придётся решать в течение дня, только туман, густая белая пелена накрыла всё вокруг…

Боже, какое счастье, что он не согласился на уговоры Джейн поехать с ней на показ в Париж. А уж как уговаривала! Дэвид, ну пожалуйста, ты же понимаешь как это важно для меня и моей работы, там будут все мои коллеги. Конечно, понимает: пять лет вместе, через месяц свадьба, уже действительно пора, ей тридцать два, ему тридцать пять, чего ещё ждать, всё всех устраивает, и в Париже можно устроить шикарный предсвадебный weekend.

Только он уже давно обещал на эти выходные приехать к тёте Эмили в Торкей, у неё день рожденье, и не просто так, а юбилей – семьдесят лет. Он в Торкей родился и вырос, все летние каникулы проводил с многочисленными кузинами и кузенами в уютном доме тётушки на побережье, так что вопрос выбора – тётя Эмили или Париж даже не стоял.

Внезапно из тумана возникла стройная женская фигура в светлом плаще. Молодая женщина в растерянности стояла на развилке нескольких тропинок, видимо, не зная какую выбрать. Дэвид остановился, его вежливый вопрос Can I help you? явно напугал незнакомку. Её карие глаза смотрели настороженно, что не помешало Дэвиду заметить, что женщина довольно симпатична: густые каштановые волосы элегантно уложены на затылке, мягкие очертания лица, чувственные губы – Белоснежка, отметил Дэвид. По крайней мере, по его мнению, настоящая Белоснежка должна была выглядеть именно так.

Таня, а это была именно она, действительно испугалась – в потной майке с зеленой банданой на спутанных волосах Дэвид был похож на пирата. Из-за зеленой банданы Таня даже сначала приняла его за исламского террориста, в мультикультурном толерантном Лондоне их столько развелось, а после серии летних взрывов особенно страшно, но светлые волосы и серые глаза пирата её несколько успокоили.

– How can I get to Glouster Crescent?

Иностранка, отметил Дэвид. Акцент едва уловимый, но всё-таки заметен, и черты лица не английские, скорее похоже на восточноевропейский типаж – полька, румынка? Хотя кто сейчас в этом глобализованном мире может с уверенностью сказать откуда ты, все и всё так перемешалось. Не подлежало сомнению лишь то, что это Белоснежка, и он бы не отказался встретиться с ней ещё раз.

* * *

Передача картины успешно состоялась, Сэм и Ориэл, лондонские друзья Таниных московских друзей, оказались очень милыми людьми, принадлежавшими к тому же творческому кругу, что и её друзья в Москве – картины, выставки, галереи. Креативный подход хозяев к жизни, в том числе к оформлению своего жилого пространства был заметен во всём: стены украшали многочисленные эскизы театральных декораций, необычные авторские куклы Ориэл и яркие, напоминающие Сарьяна картины Сэма. На самом почётном месте стоял старинный купеческий сундук, найденный их русским другом на какой-то московской свалке и тщательно отреставрированный. Это же надо было тащить такое барахло в Лондон, заплатив бе