Из сборника «Записки старой легавой суки»

Межсезонье

– Люсь, а Люсь! Гулять идешь?

– Не могу. Я чатюсь.

Голос пожилой спаниельки доносился из глубины хозяйской комнаты.

– O tempora! O mores! Если не секрет, с кем в этот раз?

– Да ты его знаешь.

– Я многих твоих знаю. Который из них?

– Терминатор.

– Ну и кличка, обязывает…

– Сама знаешь, назвался груздем…

– Ну да ладно, я одна пройдусь.

Легавая небрежно, но с плохо скрываемой завистью, почесала за ухом и неторопливо затрусила вдоль дачных заборов. Первая эсэмэска отчетливо читалась на столбе линии электропередач, вторая – на заднем колесе внедорожника зубного техника, далее – строго через один дачный участок. Разнообразием содержание посланий не баловало: все больше о еде и сексе. Охотничий сезон еще не начинался и скука да слепни по очереди донимали старую рабочую суку.

– Что за собак нынче заводят? Жрут за двоих, гадят за троих и не где-нибудь, а исключительно посреди улицы! – ворчала легавая, брезгливо обходя очередную «пехотную мину».

– Гаввввв!!! Гавввв!!!! – раздалось из-за забора главбуха. Плюшевая болонка остервенело бросалась на сетку-рабицу. В ее глазах, круглых до геометрического неприличия, читалась извечная ненависть злобных карликов к великодушным великанам.

От неожиданности сука вздрогнула и попятилась:

– Тьфу ты, нечисть какая! Всего-то от силы полтора кило и все – сплошная вредность. Ишь, как ее распирает. Не ровен час обкакается…

Легавая демонстративно медленно присела напротив беснующегося зверька и тщательно выдавила капельку презрения на дорожную пыль.

– Интересно, до чего там Люси дочатилась? Глядишь, к зиме ощенится, старая блудница. А я все по старинке – через клубную сваху. Хочешь, не хочешь, а приходится доверять чужому вкусу. Noblesse oblige. Элита – это вам не хухры-мухры. А так хочется хоть раз по любви! Отвязаться по полной с каким-нибудь деревенским уродом, без клубного апломба, без многотомной родословной. Когда ее до конца дочитаешь, уже ни к какой романтике и не тянет.

Размечтавшись, легавая чуть было не прошла свой участок. По-хозяйски окинув взглядом знакомые до боли шесть соток, она прошла под навес к двум мискам.

– Опять овсянка. С фантазией у бабули большие проблемы. Хоть бы хозяин поскорей из города вернулся, вот тогда и будет праздник желудка – именины сердца.

Согнав с каши пару ленивых мух, сука формально ткнулась носом в центр гущи и попятилась назад.

– Никуда не денется. Повыпендривается чуток, да и вывалит в миску оставшуюся тушенку. Тогда и потрапезничаем. К чему весь этот спектакль? Не первый же день знакомы! А то еще и кусочки мяса мелко так порубит и в каше утопит. Замучаешься вылавливать. Жалуется, места мало в холодильнике. Так ты грудинку-то не прячь! На стол мечи! Что сама не разжуешь, я, так и быть, помогу. Что стар, что млад – всему учить надо! Ну, да видать судьба у меня такая: я и за охранника и за наставника, и в поле, и на болоте. А у меня всего четыре ноги – чай, не сороконожка.

Легавая оглушительно облаяла зазевавшегося прохожего и сладко зевнула, явив миру розовую пасть с идеальным прикусом.

– От тебе неймется, подруга, – сделала замечание подошедшая Люська.

– «На то и щука в пруду, чтоб карась не дремал» – самодовольно усмехнулась пожилая охотница.

– Ой смотри… У двуногих специально для таких случаев статьи в УПК припасены: «Непреднамеренное убийство» или «Убийство по неосторожности», или еще какую отыщут. Как любил говаривать их знаменитый вожак: «Был бы человек, а статья найдется».

– Не дрейфь, Люсьен. У меня племянница родная в семье потомственных адвокатов проживает, отобьемся. Ее гулять специально обученные люди водят, чтоб не гавкнула лишнего. Ну, там тайны коммерческие какие, секреты клиентов, базу данных. Сама понимаешь: время нынче тревожное, миску без присмотра на пять минут оставить нельзя. Сожрут или плюнут.

– Во, во! И я говорю: рвать таких надо! – Люська изобразила страшное-престрашное лицо. Шерсть на холке зашевелилась, а хвост стал похож на чистилку для курительных трубок.

– Погоди рвать. Сначала найти надо, – назидательно заметила легавая.

– Это мы на раз. Вытропи