ЗИМ

Двоюродный дедушка был молодым,

Когда подарил мне машину —

Железный, открытый по-маршальски ЗИМ,

Стекло впереди, и в резину

Надёжную каждого был колеса

Со звёздочкой обод засажен.

К рожденью такие вот, брат, чудеса —

Подарок и тяжек, и важен.

Его иногда я решительно брал,

С движком десятицилиндровым,

Колёсами в пол, разгонял и пускал

С басовым пугающим рёвом…

Он мчал, сокрушить радиатор грозя,

Чугунный такой, в серебрянке.

Под полом соседи кричали: «Нельзя

По комнате ездить на танке!»

И бабушка ЗИМ отбирала и в шкаф,

Заказанный мне, запирала.

И жизнь его, в миг тишину разодрав,

На месяцы там замирала…

Все знали о том, что когда-нибудь ЗИМ

Исчезнет из этого мира,

И больше парада не примет над ним

Летящий носитель мундира.

И правда, однажды его не нашёл

Я в верхнем шкафу покорённом —

ЗИМ вылетел в ту же трубу, что и стол

И стулья, и лампа в зелёном.

А как же иначе? Но мне одному

Тогда же предсказано было,

Что ЗИМу ещё суждено моему —

Взреви, лошадиная сила! —

На площадь рассветную в блеске живом

Проехать – фанфары и слава! —

И я буду в ЗИМе сидеть за рулём,

А ты – в белом кителе справа.

Благовещение

В саду, верней, в конце садовом,

Где реже старая трава,

Еще не выданная словом,

Калитка скрипнула едва.

И точно шёпотом песочным,

И в жаркий полдень полуночным,

Как строчкой, тропкой пронеслись

Шаги, шаги, легчайший бриз.

И сердце, замерев сначала, —

Нет-нет, он не был Ей знаком,

Какой-то юноша с цветком —

Больней и глубже застучало.

Он вымолвил. В ответ Она

С непониманием глядела

И на стрелу веретена

Овчинку светлую вертела

Под кровом сетчатых теней.

Он повторил с кивком и взмахом

И преклонил, охвачен страхом,

Колени и главу пред Ней.

Ни светлого кольца, где темя,

Ни крыльев за худой спиной…

Неслышно развернулось время,

Как на пружине заводной.

К радости

Всё к радости, ты помни это друг!

Всё к воскресенью, воздуху и свету.

Не важно – Холмогоры, Бранденбург…

Мы едем в понедельник или в среду.

Всё к радости! Бетховен не был глух.

И Моцарта бессмертные моторы

Испанка лихорадила, как пух

Июньских тополей сгорает скорый.

Всё к радости! Таков уж оборот,

И в слякоти мучительной дороги

Теряется находкам дивным счёт,

И солнцам ослепительным в итоге.

Важнее, чем за что и где болит, —

Кто там на берегу в цветочном платье

Под проливным пронзительным стоит

И ждёт, простив, принять тебя в объятье.

Царь горы

В царя горы до одури, до жара

Под шубою от пят до головы —

И в снег упасть, и – где ты, где ты, Лара? —

Почувствовать гуденье тетивы.

Опять зима и чёрная цигейка,

Лежи, дыши с устатку подо тьмой,

Где звёзды на морозе светят клейко,

Как на подъездной ручке шар стальной.

Лежи, гляди, в созвездий паутине

Читая то, чего на карте нет —

То стрекозу, то пляшущих в камине,

То ставший на дыбы велосипед…

А то усни и в погребе кошмара

Свой дом ищи по хрупким этажам,

Не находя. И – где ты, где ты, Лара?

За встретиться с тобой я всё отдам.

Диатриба

Что значит верить до конца,

Дойдя до дня шестого,

Не ради красного словца

Или ловца иного?

Достанет ли тебе тогда,

Извилинами скорый,

Врождённых навыков труда

Над матрицей и спорой?

Как прежде, будешь ворошить

Невидимые силы?

Не прекратишь плести и шить

Над свежестью могилы?

Не забоишься окунуть

Не в ауру и прану —

В холодной сукровицы суть

По локоть и не спьяну?

Не тереби нательный крест!

Не три свой глаз скоромный!

Арс лонга, вита брэвис эст

И – как там? опыт тёмный?

Именины сердца

Алый галстук спозаранку,

Золотой значок на грудь,

С красной кисточкой испанку

На макушку не забудь!

Мы идём парадом в мае,

А потом на ВИЗ, в кино —

Без билета на трамвае

Нынче нам разрешено.

Года два еще до встречи —

Врежет ливнем по стеклу…

Слава, утро! Слава, вечер!

Я всему пою хвалу.

Слава слуху! Слава глазу!

Слава с Лениным рублю!

Даже издали ни разу —

Всё равно тебя люблю.

Сказка

В