Вместо предисловия

Для большинства современных поэтов их первые сборники – торопливая претензия на имя поэта, визитка, попытка очертить свою территорию (пусть даже крохотный клочок) в самой литературной стране в мире.

Однако, открыв первую страницу «Поэта и динозавра», вы увидите нечто иное. «А что же?» – спросите вы. Вычурное самобичевание? Гневные воззвания? Едкую иронию? Поверхностную злободневность?

Нет. Например – откровенную историю молодого человека, который смог выкопать себя из могильной горечи и расстаться с бесконечными сумерками. Роуд-муви длиною в несколько лет и расстоянием в несколько жизней. Беззастенчивый автопортрет, впитавший нервные краски эпохи.

Любое творчество рефлексивно, но для Петра это не одна из тех броских фраз, которыми нынче часто орудуют кухонные психологи и философы. Его стихи – это пульс человека, рисующего лабиринт собственного бытия. Каждое стихотворение – бритва, острая и хрупкая, гальванизированная серебром чувств. За каждым стихотворением – реальность, преломленная витражом внутреннего храма. За каждой строкой – беспокойный и неустанный поиск своего места.

История, изложенная в сборнике, динамична. Прочный серый лёд тоски разламывается неизбежной весной, горечь сменяется доброй усмешкой. При этом Пётр далёк от клише и измученных литературных па «страдающих поэтов», все его стихотворения бесконечно искренни и посвящены конкретному событию или переживанию, каждое из которых живо встаёт перед глазами даже сквозь безупречно выдержанные тон и слог.

Я хорошо себе представляю, чего стоило Петру перечитать стихи прошлых лет, вновь прикоснуться к старым шрамам. Но без этого сборник получился бы куцым и монохромным. Тем ценнее и уникальнее то путешествие, которое он предлагает совершить читателю. Путешествие сквозь предгрозовую духоту к ясному спокойному дню.

«Поэт и динозавр» – это путешествие моего друга, в которое он приглашает каждого читателя. А путешествие лучше не откладывать, и первый шаг – первое стихотворение, уже нетерпеливо ждёт вас.

    ____________________

    Рушан Ахметжанов

[1 - Красивые иллюстрации к разделам книги нарисовала Ольга Романова; вся остальная графика в тексте – дело 

 рук автора. :)]

УЗЛЫ

Серо-бежевый

Серое утро порывами ветра всклокочено.

Пуст и беспечен, я скован бездействия пленом.

Жизнь – автостоп; одиноко стою на обочине.

Грязные звуки плывут по отравленным венам.

Нервные срывы, а может быть просто куражась,

Будней бетон я крошу в порошок сумасшествия.

В новую пропасть шагаю не глядя, торжественно;

Грудь разрывает бесцельная ажиотажность.

Бежевой кашей становятся лица знакомые.

Мнимый покой, и из дома не выйти неделю.

Ползает взгляд, превращается мозг в насекомое;

Жадно бросаю себя в паутину безделья.

Время слоится; подобие собственной тени,

Тщетно пытаюсь порвать я оковы привычности.

Бремя души и детали несобранной личности

Слабо мерцают узором нелепых сплетений.

    _________

    30.08.09

Узлы

Там, где лицемерие превращается в панацею,

в способ избежать большинства проблем и вопросов,

я становлюсь ангелом и демоном в одном лице, и

на судьбу продолжаю печатать слепые доносы.

Продолжаю делать вид, будто ничего не случилось,

для себя открывая реальности новые грани;

без конца и начала надеясь на ту беспричинность,

что с рождения до смерти нас всех хаотично тиранит.

Не нуждаясь ни в голосе неба, ни в накипи догм,

я срываюсь с хождений по старым бессмысленным схемам;

все вокруг заставляю казаться бездумным, бездомным,

вездесущий порядок в себе нарушая системно.

Игнорируя страхи и писаных правил угрозы,

на маршруте своём я отметил узлы переходные;

мой патриарх и судья – Уильям Берроуз,

Эдик Старков – мой адвокат и духовник.

    _________

    25.05.10

«Гроза забирает последние крохи…»

Гроза забирает последние крохи,

из рук вырывая мой сломанный зонт;

последние дети ушедшей эпохи

в экстазе сгорают под клубный музон.

Дорога сквозь слёзы безумно хохочет,

глотая подошвы глазницами луж;

свисают заката кровавые клочья,

огнём обдавая сердеч