Пролог

Конверт проскользнул в щель почтового ящика и глухо ударился торцом о его металлическое донышко. На плотной белой бумаге стоял нечеткий штемпель авиапочты, а в графе отправитель значилась некая гражданка Соединенных Штатов Америки.

Цепляясь липкими от пота пальцами за каменный выступ, чтобы не врезаться в стену, Хоуп повернул за угол. Не снижая скорости, он мчался по темным сырым коридорам. Черно-зеленые от копоти редких факелов и плесени стены срастались у него над головой. Усиленным слухом он улавливал хлюпающие по воде шаги преследователей.

Коридор разветвлялся, Хоуп юркнул вправо, миновал еще две развилки придерживаясь все той же стены, оказался в небольшой квадратной комнатушке из которой вели три двери. Он остановился и тяжело дыша согнулся пополам, пенистая слюна эластичной ниточкой свисала почти до пола. Несмотря на приток дополнительной энергии, которой он обеспечивал себя во время каждой из таких маленьких передышек, организм был невероятно вымотан, а шансов выбраться из этого мрачного лабиринта становилось все меньше и меньше.

Хоупу потребовалось всего несколько секунд чтобы решиться, он соскоблил остатки своих сил, подпрыгнул поджав ноги и двумя кулаками ударил по потолку. Раздался грохот, треск, хруст, скрежет и Хоуп вместе с потолком обрушился на пол. Обломки камней застучали о черно-зеленые плесневелые стены, а Хоуп, проломив перекрытие толщиной не менее полуметра, рухнул в маленький погреб. Наполовину заваленный гнилыми балками, камнями и пылью, он понял, что не сумеет выбраться из-под всего этого и что вместо освобождения он навлек на себя провал.

Как ни грустно ему было это осознавать, но эту Модель ему необходимо было покинуть. Он провел тут меньше суток, когда межмодельные контролеры «Бяки», что гнались за ним по этому лабиринту, вышли на его след. А покинув Модель, так и не разобравшись в ней, значило с большой вероятностью так и оставить ее загадкой для себя, ведь вернуться обратно ему вряд ли удастся. Его путешествия и переходы всегда носили случайный характер и лишь на свою Родину он мог перемещаться осознанно и уверенно.

Первая часть. Завод

Если сильно зажмурить глаза, а потом надавить на них пальцами, получаются удивительные динамические картинки, состоящие из пляшущих лужиц, покрытых желтовато-белой люминесцентной краской. Если продолжать давить еще некоторое время, то появится боль сначала в глазах, а затем чуть повыше переносицы, как раз между бровей. Из лужиц при этом будут вытекать ручейки, помогая им объединиться в озера, а потом в целые моря и океаны, в которых лишь кое-где будут раскиданы черные островки.

Так вот, если теперь все это провернуть шиворот на выворот, то есть сначала нужный островок, потом озера, ручейки, боль, люминесцентные лужицы, затем просто слепящая темнота и наконец, наконец глаза открываются и человек видит окружающее его пространство, ну и если последним штришком удалить сам факт открывания глаз, предположив тем самым, что все это происходит с открытыми глазами, то будем иметь точную гамму зрительных впечатлений, получаемых человеком по прибытии в новую модель.

Когда из блестящей черно-белой тьмы окончательно проявилось местность, Хоуп с облегчением выдохнул и улыбнулся. Во время путешествия у него всегда повышалось давление, крутило живот и потели ладони. Хотя в данном случае это было не удивительно – воздух вокруг был не то, чтобы теплым, а избыточно нагретым. Хоуп легонько потряс рубашку, пытаясь охладиться, и вытер тыльной стороной руки ледяной пот над верхней губой – еще один результат межмодельного перехода.

В условную бесконечность простиралось ровное зеленое поле, на котором кое-где росли одинокие деревья. Голубое небо было словно его отражением, только в другой цветовой гамме, по аналогии украшенное редко разбросанными облачками.

Хоуп развернулся на сто восемьдесят градусов и концепция пейзажа изменилась настолько же, насколько в его родной модели изменилась вселенная «до» и «во время» взрыва. Теперь никакой бесконечности на горизонте не было и в помине, в первую очередь перед ним был Город, огромный высоченный Город. Сначала он бросался в