Доктор Хаус отдыхает… Или боль в России

Дамир Мухаметхабирович Галеев

Превратности российской медицины глазами обывателя… Первая серьезная операция случилась в 2009 году. Следующая – в 2012 году. Абсурд и нелогичность российской системы здравоохранения – прекрасные специалисты и оборудование прошлого века, борьба за здоровье и жизнь человека и отсутствие элементарных удобств в больницах. Сквозь боль с улыбкой…

Доктор Хаус отдыхает…

Или боль в России

Дамир Мухаметхабирович Галеев

Фотографии Дамир Мухаметхабирович Галеев

© Дамир Мухаметхабирович Галеев, 2017

ISBN 978-5-4485-2693-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Доктор Хаус отдыхает… Или боль в России

    Галеев Дамир

    14 мая 2009 г

Люди умирают.

6 мая умерла старушка днем. Её вывозил на каталке один из врачей – Сергей Николаевич. Почему он сам, а не санитары?

9 мая умер пожилой мужчина около 60 лет. По обрывкам разговоров медперсонала – вроде тромб. Его привезли в наше отделение из реанимации.

Периодически раздаются стоны из других палат. Их слышно в коридоре постоянно. На улице стало жарко, в палате открыты и окна и двери. Поэтому – все слышно.

Первую ночь после операции я тоже стонал и звал на помощь.

В животе была боль – казалось, что воткнут металлический штырь! Живот жгло и рвало на части.

Пить было нельзя. Жена намочила водой платок и отерла мне губы. Второй мокрый платок положила мне на лоб. Язык во рту слипался от сухости…

В середине ночи… или раньше – я не мог определить время, оно тянулось вместе с болью – стало невыносимо. Я звал медбрата (дежурил парень) на помощь, но тщетно. Мужчина на соседней койке (у него прооперирована нога, и он плохо ходил) пошел и позвал медика.

Парень пришел злой, что его разбудили.

– Поставь обезболивающее, по человечески прошу – хрипел я, – заплачу, если надо.

Гильшат, так звали медбрата, пробурчал что-то и ушел. Но через 10, а может 20 минут принес шприц и вкатил укол мне в бедро.

Раньше я никогда не был под наркозом. Но и этот опыт мне не показался занятным!

Помимо живота очень болела спина, так как я не мог повернуться на бок. И еще жара, а у меня была температура из-за воспалительного процесса. В палате вовсю грели батареи. Под моей спиной была постелена клеенка, чтобы кровь не попадала на матрас. Эффект от нее – баня! Спина была постоянно мокрой от крови и пота. Какой урод это придумал?

Та ночь – после выхода из наркоза запомнилась болью, уколами, мокрой и кровавой простыней. Я периодически проваливался в пограничное состояние сна, слыша собственный стон…

Помню, как очнулся оттого, что кто-то стоит надо мной. Это был доктор в очках. Потом я узнал – это Сергей Петрович, главный в отделении.

– Ну, как дела?

– Болит все…

– Ну, ничего, пройдет!

Потом очнулся, когда у кровати стояла Лилия. Она опять намочила платки: один мне на лоб, другим смочила мне губы.

А потом меня возили на перевязку. Перевязочная оказалась рядом с палатой. Но дойти я не мог. Поэтому меня заставили переползти на каталку и отвезли. Первую перевязку я даже не почувствовал – все и так болело!

Пить в первую ночь после операции не давали, но делали капельницу. Поэтому хотелось в туалет (поссать). Маленькие радости существуют! Когда я первый раз смог помочиться в мочеприемник – это был кайф!

Туалет был в пяти шагах, но сходить туда я смог только вечером второго дня. А для этого мне пришлось заставить себя встать с кровати!

Кровать, которая мне досталось, – это дикое чудо советской инженерной мысли прошлого века. Сваренная из квадратной трубы 25х25 мм, на резиновых колесиках с проволочным стоп-тормозом. Высота несколько больше стандартной кровати. А над головой расположена металлическая балка с крючками, а на эти крючки – крепится сварная цепь с перекладиной на конце.

Встать можно было, только полагаясь на руки – живот разрезан. С очередной попытки с матерным подкреплением мне это удалось.

На второй день я познакомился с О