Глава 1. А потом был свет…

Да, у нее были отец и мать. Но она их никогда не видела, так как не знала, что это такое – видеть. Но слышала это слово от родителей. Иногда в дурном расположении духа мать в сердцах говорила:

– Как надоела мне эта кромешная темнота! Как хочется мне снова видеть!

Но Маша, так ее звали мать и отец, так и не поняла, что такое «видеть» и что такое «кромешная темнота». Зато она прекрасно знала, что такое слышать. Слышать капли воды, которые падают откуда-то сверху. Слышать, как кто-то топает по их подземелью – это отец, как говорила мать «ходит из угла в угол». Вот бы когда-нибудь узнать, что такое угол!

Она слышала, как говорили мать и отец о том, что можно съесть. Что такое «съесть» она, Маша, прекрасно понимала, так как этого ей хотелось постоянно. Точно, в этом мире все делилось на то, что можно было съесть и на то, что нельзя. К сожалению, последнего было больше, например, того, из чего состояли эти твердые стены подземелья. Подземелье – так называли то место, где они жили – мать, отец и она, Маша. Правда, иногда на этих твердых и холодных стенах попадались липкие и мягкие комочки, которых родители называли слизняками. Вот их, точно, можно было есть. И были они ужасно вкусными. Мать называла их словом «слизняки» и сравнивала их с какими-то конфетками. Вот бы узнать, что такое конфетки!

Правда, эти слизняки попадались Маше очень редко. Она точно знала, что их поедают какие-то юркие существа, которые шныряют по стенам. Эти существа родители называли странным словом «ящерица». Поймать их было очень трудно, так как они были очень быстрыми и проворными. Зато очень вкусными. Отец их иногда ловил, и тогда ей доставалась самая вкусная часть – хвост. Хвост – это такое длинное и вкусное.

А иногда в их подземелье прибегали откуда-то злобные существа, которых родители называли крысы. Эти существа охотились, как говорила мать, на ящериц, а еще норовили укусить ее, Машу. Это было так больно! Из-за этих укусов, а еще острых камней там, на полу (так звали родители то, по чему приходилось передвигаться), на теле появлялись раны, которые потом долго не заживали. Камни больно ранили колени и ладони. Просто Маша передвигалась по подземелью на четвереньках. Правда, они все чаще всего по пещере ползали на четвереньках, так как «прямохождение» (это отцовское словечко, которое означало, что нужно ходить только на двух ногах) было не для той «кромешной темноты», в которой они жили. Но эта «кромешная темнота» и была ее миром, в котором она чувствовала себя вполне уютно (это мамино словечко). Уют, как уяснила для себя Маша, был чем-то недосягаемым для ее родителей, но вполне понятным для нее, Маши. Уютно – это когда было то, что можно было съесть, и не донимал холод. Холод – это когда ты не можешь согреться. Тогда мама укручивала ее в какое-то рваное тряпье, обнимала и прижимала к себе. Тогда было очень уютно.

На краю их подземелья было еще озеро (это слово часто повторяли родители) и при этом предупреждали, что там можно утонуть. Но Маша всегда ходила, точнее, ползала к озеру, в котором была вода. Это то, что можно было пить. Пить – это самое приятное, а вода – самая вкусная конфетка. Напьешься – и не так кушать хочется. А еще водой можно было умыться, промыть раны. Вот только она была очень холодной.

Часто родители говорили о чем-то своем, но Маша их не могла понять, так как значение их слов было ей неведомо. Например, что такое одежда, она никак не могла понять. Родители говорили, что она была у всех, но постепенно до того истрепалась, что ее невозможно было одеть. Мама вспоминала, что, когда у них была одежда, было теплее. Вот бы взять где-нибудь одежды, чтобы не было так холодно! А еще родители часто говорили слово «телевизор». По этому «телевизору» и еще какому-то «компьютеру» они часто, как это говорится, «очень скучали». Что такое «скучали», Маша также не могла понять, так как это состояние ей было неведомо. Все свое время она искала на стенах слизняков.

Однажды, когда она уснула (это такое состояние, когда ничего не слышишь и не чувствуешь холода), отец ее разбудил и почему-то очень тихо прошептал на у