Мужчина всей моей жизни

Дарья Серебровская

Восемьдесят пять сигарет назад. Я все сидела на моей кухне и не знала, с чего начать. Но меня учили – начинать необходимо с главного. И главное для меня – Он. Сам того не подозревая, Он стал катализатором в моей жизни и главным героем этой истории. Нам с вами никогда не узнать, что таило Его сердце, но двери своего я распахиваю и не боюсь оказаться распятой. После таких взлетов ни одно падение не страшно мне. Теперь я люблю и не боюсь вам в этом сознаться. Но молю об одном: не молчите. Слышите? Никогда не жалейте слов для любящих и любимых. Сегодня во мне единственный недостаток фатален – недостаток Его. В этот час я в пределах той самой кухни тушу вместе с пеплом останки моей любви и вспоминаю все, что было нами соткано восемьдесят шесть сигарет назад.

Дарья Серебровская

Мужчина всей моей жизни

Пролог

Кто я? Вы когда-нибудь просыпались рано утром и в монотонной спешке на работу задавали себе этот вопрос? Прямо сейчас, в данный момент, что вы можете рассказать о себе незнакомцу? Я много раз прокручивала в своей голове этот эпизод: некто, будь он стариком на автобусной остановке, попутчиком в душном плацкарте или же таксистом, в чьей машине я окажусь по воле случая очередным понедельником, однажды спросит и меня. И теперь я не боюсь морщинок паутинками вдоль век и этого вопроса тоже – мне есть, что рассказать.

Пенка

Душный. Душный понедельник! Спертый воздух в квартире дарит минутное головокружение. На плите уже свистит чайник, а я еле тяну себя к окну – впустить кислорода в мое гнездо.

С высоты пятого этажа я мельком бросаю взгляд на стройный ряд деревьев вдоль дороги. В октябре этот город уже вовсю торопится проститься с осенью. На моих глазах медленно и обреченно красная листва стремится под ноги прохожим. И каждый из них в эти сонные девять утра спешит и не замечает, насколько мы приблизились к зиме.

Я так и не научилась варить кофе – каждое утро я снимаю с плиты раскаленный металлический чайник, доставшийся мне от бабушки, и заливаю кипятком почти пол-литровую кружку. Не люблю растворимый кофе. Но сгоревший еще больше не люблю.

Ровно две чайные ложки сахара. Ровно пять раз против часовой стрелки. Достаю из кармана велюровой кофты пачку и вытягиваю самую симпатичную из сигарет. Все они одинаковые, но эта как то милее прочих.

Писатели ведь должны курить? Всегда думала об этом, стоя на захламленном балконе свежеснятой квартиры. Горы хлама от прежних жильцов Альпами восседали вокруг меня, и я в эпицентре этого хлама как самая ненужная вещь на этих трех квадратных метрах безысходности.

Словно трофей на подоконнике обосновалась пепельница. Ненужная литровая банка из под солений – сказал наверняка предыдущий квартиросъемщик и отправил пылиться это сокровище на балкон, где кроме всего прочего заняли свои места инструменты и кипы пожелтевшей литературы. Достопримечательность – скажу я об этой банке. Она забита под край долгими осенними вечерами, где я спасаюсь от самой себя. И на этом балконе нет ничего более полезного, чем эта банка – символ моих тоски и одиночества.

Одиннадцать утра, центральная аллея. Я неторопливо шагаю вдоль деревьев в то время, как они сбрасывают на меня свою листву подобно конфетти. Теплый ветер доносит запах свежих французских булок из пекарни напротив. Приятно порой распахнуть ранним утром окна и на мгновение вернуться в отчий дом, где я, совсем ребенок, жду с нетерпением самых вкусных на свете сахарных плюшек.

Как и в любой другой понедельник, в это время я сижу в кофейне на соседней улице и делаю вид, что впервые сюда попала: долго рассматриваю прилавок с десертами и даже не могу определиться, кофе или чай, чай или кофе, хотя всем давно известно: латте с кокосовым сиропом. Но ритуал этот обыграть крайне необходимо, словно иначе понедельник не настанет. Все мы – актеры избитого театра, где роль каждого из нас оттачивалась месяцами, но так не утратила своего очарования. И снова как в первый раз:

– Латте! А он у вас вкусный?

– Лучший в городе! Сироп желаете?

– А какой посоветуете?