Лина

Ольга Юрьевна Мальцева

Рассказ о чувствах, вспыхнувших не в самое подходящее время, но перевернувших весь внутренний мир главных героев. Не в том месте, не в то время, но так нужная им обоим любовь, к чему же она приведет?

Я перепрыгнула через забор и побежала, ещё немного и он догонит. Мы всегда играли в эту игру, я убегаю, он догоняет, как дети. Потому что хотели быть безработными, чтобы радоваться мелочам и не думать ни о чем.

Я бежала по траве. В этом садике шёл ремонт, сторож караулил стройматериалы по другую сторону, а эта была окружена забором и дубовой аллеей, здесь нас никто не видел, мы были в своём маленьком раю. Он догнал и прижал меня спиной к детскому теремку и поцеловал. Сердце пропустило удар. Он целовал и целовал, прижимая меня к себе, такой сильный, такой нежный и страстный, мой. Я тоже обнимала его, гладила его плечи и спину.

В эти моменты, моменты наших поцелуев, наших ласк, нашего секса, я была счастлива как никогда, я жила в наивысшем смысле этого слова, я любила его сильнее всего на свете, сильнее себя, сильнее воздуха, сильнее самой жизни. Предложи мне демон продать душу, чтобы эти минуты длились вечно, и я, не задумываясь, сделала бы это.

Домой я пришла часа в три ночи, а может и в четыре. Недовольная мама сидела на кухне.

– Опять была с ним?

Я молчала.

– А он знает?

– Да.

– А вот и нет! – мама ещё не кричала, но я чувствовала, что сейчас будет.– Ему кажется, что он готов, тебе кажется, что это хорошая идея, повеселиться, но ты его мучаешь, подумай, как больно ему будет потом. Он заслужил это?

– А я заслужила?

Мама замолчала, а я ушла в свою комнату.

Мы познакомились в самый неподходящий момент. Мне только что сказали, что я больна, что это неизлечимо, и что могу умереть в любой момент, Аневризма. Неоперабельна. Она лопается – я умираю, завтра, через год, а может в эту секунду. Что делать? Готовиться и ждать. А мне 26. А мне говорят «это может случиться в любой момент». Ждите смерти.

Я сидела на лавочке в какой то аллейке перед каким то проф. училищем -ПТУ. Сидела со своей картой и смотрела в неё невидящими глазами. Я пошла на обследование, пока была в отпуске, ожидала стандартный диагноз метеочувствительности и собиралась уехать к подруге в Питер, чтоб и отметить этот диагноз с размахом. Отдохнуть и очистить голову. А теперь? Не знаю.

Я сидела на лавочке, мимо основали угрюмые студенты, чтоб покурить в переменку, купить булочку и тому подобное. А я сидела и думала, вот сейчас, сейчас, сейчас, раз, и я умерла. Ждала, но этого не происходило. Очнулась я через часа четыре, было прохладно и начинало темнеть. У меня закончились сигареты.

– Вам плохо?

Он стоял рядом, такой же, как та серая толпа, что ходила туда-сюда все это время, темно синие джинсы, чёрная куртка и серая шапка. Ещё один птушник, хорошо хоть в чистом и без перегара.

–Сигареты кончились, где тут купить можно?

Он странно на меня посмотрел. Не отвечал и не уходил. Наверно, вспоминал, видел ли меня в своей учаге.

Забыла сказать, что выглядела я младше своего возраста, невысокая, худая как подросток, я была с своих любимых джинсах, светло-синей спортивной куртке, в белой шапке и белых кроссовках, Не накрашена, так что вполне подходила под образ студентки.

– Наверно, в киоске. Показать? Я все равно в ту сторону иду,– он был явно не очень доволен. Мне не плохо, а значит, зря подошёл, я хочу курить, что совсем ему не понравилось, впрочем, проводить, да ещё когда тебе по пути, и забыть.

– Хочешь выпить? – я почему то не хотела замечать его не слишком довольное лицо.

– Не особо.

– А я заплачу.

Домой совсем не хотелось, как сказать им, я не знала, видеть это горе в глазах родителей и брата, сидеть и слышать, о каких-то вариантах, чьих-то знакомых врачах, о повторных анализах. Не хочу. Не готова ещё к этому. Я уже позвонила и сказала, что поеду к подруге и останусь там. Искать не будут, Анька прикроет, если что.

– Нет, мне домой надо.

Отказался выпить на халяву, да, что за птушник мне попался, то самое исключение из правил? Ладно, я б была амба